Личный токарь императора

Выдающийся русский механик первой половины XVIII века Андрей Константинович Нартов родился 7 апреля (28 марта по старому стилю) 1693 года (хотя эта дата оспаривается многими историками). С пятнадцати лет он стал работать токарем в Школе математических и навигационных наук (чаще ее называли Навигацкой школой), основанной Петром I. Под Навигацкую школу в Москве было отведено здание Сухаревой башни.

В 1703 году при школе была создана токарная мастерская.

Под токарным делом в то время подразумевали все виды обработки на станке (кроме сверления и рассверловки) дерева, кости, рога, металла и других материалов. На токарных станках обтачивали наружную и внутреннюю поверхности изделий, гравировали на дисках и цилиндрах, изготовляли медали и т. п. Токарные станки обычно приводились в движение самим токарем посредством ручного или ножного привода.

Петр I бывал в Навигацкой школе и работал там в токарной мастерской. Он обратил внимание на юношу, нередко помогавшего ему техническими советами при изготовлении той или иной вещи. В 1712 году Петр перевел Нартова в Петербург, в свою личную токарную мастерскую.

Токарня помещалась в Летнем дворце рядом с приемным кабинетом и нередко становилась местом важнейших секретных совещании по вопросам внешней и внутренней политики.

Вскоре Нартов получил звание «личного токаря» Петра I. Это было звание особо доверенного лица. Поскольку за токарным станком Петр регулярно проводил досуг и встречался там с приближенными, «личный токарь» должен был не только обучать его всем тонкостям ремесла, но и следить за тем, чтобы в токарню никто не заходил без специального разрешения Петра.

Петр I бывал в Навигацкой школе и работал там в токарной мастерской

runivers.ru

«Чистота, исправность и субтильность»

Петр стал приобретать токарные «махины» еще во время своего первого заграничного путешествия, в 1697–1698 годах. Несколько медальерных токарно-копировальных станков для той же токарни было изготовлено в Москве учителем Нартова Иоганном Блеером в начале XVIII века.

Нартов принимал все большее участие в постройке токарных и иных «махин». Например, в 1716 году он изготовил маленький пресс для тиснения табакерок.

Ученик Нартова король Пруссии Фридрих-Вильгельм I, любитель токарного дела, но весьма посредственный мастер

Wikipedia

В 1717 году Нартов получил приказ Петра «переделать вновь» три токарных станка. В позднейшей описи Нартова значится «махина розовая с набором, которая привертывается к столу тремя винтами, сделана мною в 1718 году».

В июле того же года Петр отправил двадцатипятилетнего Нартова за границу для усовершенствования в математике и прикладной механике и для ознакомления с новейшими достижениями западноевропейской техники. Фактически целью Нартова было то, что сейчас назвали бы промышленным шпионажем.

Первым местом назначения был Берлин. Нартов должен был учить короля Пруссии Фридриха-Вильгельма токарному искусству. Фридрих-Вильгельм, любитель токарного дела, но весьма посредственный мастер, хотел сравниться в этом искусстве с Петром. Полгода жил Нартов в Берлине и Потсдаме, обучая короля. Далее ему было поручено «получить сведения о нововымышленном лучшем парении и гнутии дуба, употребляющегося в корабельное строение» и собрать в Лондоне и Париже модели физических инструментов, а также различных механических и гидравлических устройств у лучших мастеров.

В марте 1719 года Нартов написал из Лондона Петру несколько разочарованное письмо: «…Здесь таких токарных мастеров, которые превзошли российских мастеров, не нашел; и чертежи махинам, которые ваше царское величество приказал здесь сделать, я мастерам казал и оные сделать по ним не могут».

Но хотя в этой области мастерство английских конструкторов не удовлетворило Нартова, в целом поездка принесла ему большую пользу. Изучив ряд отраслей передовой для того времени английской техники, Нартов заказал в Англии различные приборы и механизмы, а также «механические книги» и для Петра, и лично для себя.

Переехав осень того же года в Париж, Нартов разыскал нужные ему «токарные махины» и организовал изготовление станков этого типа для отправки в Россию. А сам он привез во Францию станок своей конструкции, который до сих пор хранится в одном из парижских музеев.

Токарному ремеслу Нартов обучал самого президента академии Жан-Поля Биньона, причем на станке своего изготовления. О художественных токарных работах Нартова Биньон отзывается так: «Невозможно ничего видеть дивнейшего! Чистота, исправность и субтильность находится в них, а металл не лучше выделан выходит из-под штемпеля, якоже он выходит из токарного станка г. Нартова…»

По возвращении из-за границы Нартов был назначен управляющим всеми мастерскими Летнего дворца. Основным занятием Нартова оставалось сооружение различных станков и других механизмов. Так, в 1721 году по его проектам в мастерских Адмиралтейства было построено два станка. Один из них предназначался для копирования рельефных изображений на медалях, коробках, футлярах и т. д. (теперь он находится в Эрмитаже). Второй станок построен был для нарезания зубцов на часовых колесах.

В 1722 году Нартов построил станок для сверления фонтанных труб, прокладываемых в Петергофе, а в 1723-м закончил изготовление еще двух станков.

Известно, что еще в 1718–1719 годах Петр задумал «учредить в Петербурге общество ученых людей, которые трудились бы над усовершенствованием искусств и науки». Утвержденный проект создания Академии наук был объявлен именным указом из Сената в январе 1724 года.

Петр включал в круг ведения Академии наук также и «художества», то есть ремесла и искусства («надлежит при том быть департаменту художеств, и паче механическому»).

В 1721 году по  проектам Нартова в мастерских Адмиралтейства было построено два станка. Один из них предназначался для копирования рельефных изображений на медалях, коробках, футлярах и т. д. (теперь он находится в Эрмитаже)

Нартов, принимавший участие в обсуждении проекта Академии наук, предлагал Петру организовать особую «Академию разных художеств». 8 декабре 1724 года он подал Петру соответствующую докладную записку.

Петр отнесся с большим вниманием к предложениям Нартова и составил свой список «художеств», которыми должны были заниматься в этой Академии. Наряду с живописным, скульптурным и архитектурным искусствами там перечислялись «художества» токарное, граверное, «мельниц всяких», «слюзов», «фонтанов и протчего, что до гидролики надлежит», инструментов математических, инструментов лекарских, часового дела и т. д.

Петр предполагал назначить Нартова директором этой академии. Смерть Петра прервала обсуждение нартовского проекта. Правительство Екатерины I отклонило его, ограничившись организацией лишь Академии наук. Однако в этой академии были организованы многие из мастерских, предлагавшихся Нартовым.

И при новой правительнице Нартов добился того, что его знания и способности получили сферу применения — даже более широкую, чем при Петре.

Для замечательного новатора техники начался новый период создания различных механизмов производственного назначения. В начале 1727 года Нартов был направлен на Московский монетный двор для изучения процесса выделки монеты. Деятельности Нартова оказывал существенную поддержку один из виднейших сподвижников Петра I — организатор новых промышленных предприятий и первых горнозаводских школ, разносторонний русский ученый Василий Никитич Татищев.

В конце 1727 года была организована срочная перечеканка большой партии меди в разменную монету на Сестрорецком заводе. Это был один из лучших металлообрабатывающих заводов первой половины XVIII века. Генерал Волков, которому поручено было руководить чеканкой монеты, просил перевести на Сестрорецкий завод Нартова, в технических познаниях и энергии которого он смог убедиться за время совместной работы на Московском монетном дворе.

С весны 1728-го и до конца 1729 года Нартов занимался на Сестрорецком заводе налаживанием оборудования, предназначенного для чеканки монеты, и руководил ее выпуском.

В 1733 году Нартову было дано несколько поручений в Москве. Во-первых, он вернулся к работе на Московском монетном дворе, где вводил усовершенствованные монетные прессы и другие механизмы. Во-вторых, ему предписано было наблюдать за отливкой и подъемом знаменитого Царь-колокола.

Однако колокол не успели поднять на колокольню. В 1737 году в Кремле произошел пожар, во время которого колокол треснул и от него отпал кусок весом около 11,5 тонны.

Нартову вновь пришлось Царь-колоколом в 1754 году, когда ему была передана на заключение смета на подъем колокола из ямы и последующую переливку. Однако правительство не утвердило сметы. Вплоть до 1836 года колокол оставался в земле, потом был поднят на постамент.

Академические мастерские

С середины 1730-х начинается деятельность Нартова в Петербургской Академии наук.

В 1725–1732 годах при академии были организованы, наряду с типографией, гравировальная и рисовальная палаты, мастерские для резьбы на камнях, переплетная.

«Главный командир Академии наук» И. А. Корф добился ассигнований на академические мастерские и вызвал Нартова из Москвы в Петербург для улучшения их работы.

Нартов позаботился прежде всего о том, чтобы собрать в токарной мастерской по возможности все станки как из московской токарни Петра I, так и из мастерских Летнего дворца. Механик приступил также к составлению книги, «содержащей описание и подлинное механическое доказательство всех механических и математических токарных дел махин и инструментов» времен Петра I. Эту книгу Нартов предлагал издать, что, однако, выполнено не было.

В 1742 году после расследования жалобы А. К. Нартова, Шумахер за растрату средств был отстранён от должности и посажен 7 октября под домашний арест, но потом был оправдан комиссией князя Б. Г. Юсупова и восстановлен в должности. Шумахер был признан виновным лишь в растрате казённого спирта на сумму 109 рублей 38 копеек. В результате, наказаны были те, кто написал жалобу

peoples.ru

Сам Нартов продолжал работать над различными изобретениями. Когда он составлял в 1741 году опись станков своей лаборатории, он указал там на несколько новых токарных станков для «инструментальных дел».

Важное значение имело участие Нартова в сооружении Кронштадтского канала и доков. Это строительство началось еще в 1719 году, но к 1740-м годам оставалось незавершенным. В 1747 году Нартов был направлен в Кронштадт. Он обсудил со строителями ряд технических вопросив и помог принять наиболее удачные решения. В частности, он предложил ввести ряд подъемных и транспортировочных «махин» для обслуживания тяжелых и трудоемких работ «малыми людьми» (то есть малым числом работников).

Условия работы и быта в Академии наук сложились для Нартова неблагоприятно. А жалованье в академии систематически задерживалось. И Нартов, получивший к тому времени звание советника академии, встал во главе сотрудников, возмущенных деятельностью Ивана Шумахера, который в те годы был хранителем казны академии.

После низложения Бирона и его друзей, а особенно после того, как в результате дворцового переворота к власти пришла Елизавета Петровна, поддержанный некоторыми академиками, в частности астрономом Делилем, Нартов подал в Сенат официальную жалобу на Шумахера, обвиняя его в воровстве десятков тысяч рублей. Жалобу поддержали многие известные ученые, в том числе Ломоносов, ставя в вину Шумахеру и то, что он наводнил академию иностранцами. Затем в июле 1742 года Нартов сам отправился в Москву (где находилось тогда правительство), захватив с собой жалобы рядовых служителей академии.

Тридцатого сентября Елизавета подписала указ о назначении следственной комиссии в составе адмирала графа Головина, генерал-лейтенанта Игнатьева и князя Юсупова для расследования жалоб на Шумахера. Сам Шумахер и некоторые из его приближенных были арестованы. Все академические дела были поручены Нартову, который фактически возглавил Академию наук в должности первого советника.

Но академики жаловались, что он обращается с ними грубо. Такие же обвинения предъявлялись и Ломоносову. Нартов же считал, что он управляет Академией наук так, как это предусматривалось петровским уставом. Он боролся против излишних расходов, стремился связать научные исследования с практикой, сделать академические издания доступными русской читающей публике и рентабельными.

Между тем жалобы на Нартова дали свои результаты. Жалобы на Шумахера были истолкованы членам следственной комиссии и приближенным Елизаветы (М. И. Воронцову и др.) как бунт простолюдинов против законного начальства. Особо подчеркивался тот факт, что среди «доносителей» нет дворян, а глава противников Шумахера — простой токарь.

Именно за оскорбление начальства «доносители» были приговорены к жестоким телесным наказаниям, а один из них даже к смертной казни. Лишь по «неизреченной милости» Елизаветы им были «отпущены вины». Но восстановленный в 1744 году с повышением в чине Шумахер всех их уволил из академии.

Бывшего «личного токаря» Петра I, асессора и первого советника академии Нартова друзья Шумахера тронуть не решились. Но он все больше переносит центр своей изобретательской деятельности в артиллерийское ведомство, хотя и не теряет связей с академическими мастерскими.

Суппорт Нартова

Артиллерийское ведомство порой было вынуждено обращаться к Нартову для решения наиболее сложных технических задач. В 1738 году в Петропавловской крепости Нартов обустраивает Секретные палаты — по сути, первый в истории России исследовательский и инженерный центр по созданию артиллерийского вооружения. В огражденных забором зданиях палат работали изобретенные Нартовым машины для сверления пушек, для обтачивания пушечных цапф и других ответственных технологических операций, проводились испытания.

В конце 1730-х Нартов придумал новый станок для высверливания «глухих» (отливаемых целиком, без сердечника) артиллерийских орудий почти одновременно с швейцарским мастером Марицом-старшим. Отметим, что в то время пушки отливались из бронзы или из чугуна. Их отливали в глиняных неразъемных формах с особым сердечником, который извлекался после отливки орудия, после чего орудие рассверливалось на специальном станке.

В 1744 году Нартов предложил свой способ отливки орудия с готовым каналом, не требующим рассверловки. В форму вставлялась медная или железная труба. Металл заливался между наружными стенками этой трубы и стенками формы.

Нартов изобрел также специальные механизмы для сверления отверстий («проух») в пушечных колесах и лафетах, для сверления и обтачивания «особливым способом» мортир, для обтачивания бомб и сплошных ядер, для подъема литейных форм и готовых орудий. Он создал ряд артиллерийских приборов: оригинальный оптический прицельный прибор для наводки орудий на цель; приспособление, обеспечивающее точность стрельбы («справедливость летания ядер») и другие.

Еще в 1741-м он изобрел скорострельное орудие, состоящее из 44 стволов, расположенных радиально на особом горизонтальном круге (станке), установленном на лафете. Это орудие производило залп из того сектора (включавшего в себя пять-шесть стволов), который был в данный момент наведен на цель. Затем круг поворачивался, и подготовленный к следующему залпу сектор занимал место использованного.

Второго мая 1746 года в признание заслуг Нартова высочайшим указом ему была пожалована награда в пять тысяч рублей, отписаны несколько деревень в Новгородском уезде, а сам изобретатель был произведён в генеральский чин статского советника.

В 1741-м Нартов изобрел скорострельное орудие, состоящее из 44 стволов, расположенных радиально на особом горизонтальном круге (станке), установленном на лафете. Это орудие производило залп из того сектора (включавшего в себя пять-шесть стволов), который был в данный момент наведен на цель. Затем круг поворачивался, и подготовленный к следующему залпу сектор занимал место использованного

Незадолго до смерти, в 1755 году, Нартов закончил рукописную книгу-альбом под названием «Премудрого государя императора Петра Великого… Театрум Махинарум, то есть ясное зрелище махин и преудивительных разных родов механических инструментов…». Этот обобщающий, сводный пруд Нартова долгое время считался утраченным и был обнаружен исследователями только в середине XX века.

Нартов работал над своей книгой-альбомом около двадцати лет, он задумал ее еще в 1736-м. По замыслу Нартова, «Ясное зрелище махин» должно было стать пособием для токарей и для конструкторов станков. Нартов не успел собрать и переплести в альбом отдельные листы своей книги с текстом и чертежами. Это сделал его сын, который снабдил работу отца посвящением Екатерине II.

В своей книге Нартов рассказывает и о своем наиболее важном техническом нововведении в области станкостроения — о применении усовершенствованного суппорта, самоходного приспособления, несущего режущий инструмент.

Прообразы суппорта встречаются в станках итальянских и французских мастеров XV–XVII веков. Но Нартов и его помощники сделали дальнейший важный шаг вперед. По его собственным словам, введенные им суппорты «свободно двигались во все стороны». Суппорт приводился в движение посредством сложного передаточного механизма, состоявшего из зубчатых колес и шестерен. Особая деталь станка, так называемый копировальный палец, передвигалась по рельефной поверхности копируемой модели. Передаточный механизм заставлял суппорт повторять все движения копировального пальца. В результате резец, закрепленный в суппорте посредством резцедержателя, воспроизводил на поверхности изделия тот же рельефный рисунок, который имелся на модели, но обычно в другом масштабе.

Во времена Нартова суппорт мог получить лишь ограниченное применение, хотя сам изобретатель еще в конце 1730-х предлагал применить станки с самоходным суппортом для нужд производства. Но несколько десятилетий спустя, подвергшись дальнейшему усовершенствованию в Англии (решающую роль сыграл в этом деле механик Генри Модсли на рубеже XVIII и XIX веков), суппорт стал играть огромную роль в металлообрабатывающей промышленности.

Андрей Константинович Нартов скончался 16 (27) апреля 1756 года 63 лет от роду. Похоронили его в ограде церкви Благовещения на Васильевском острове. Со временем могила затерялась и была обнаружена лишь в 1950 году. В том же году останки царского токаря, выдающегося инженера и ученого, перенесли на Лазаревское кладбище Александро-Невской лавры и перезахоронили рядом с могилой Михаила Васильевича Ломоносова.