Новая пусковая гонка

На протяжении многих лет Дмитрий Пайсон принимает активное участие в подготовке различных стратегических документов развития российской космической отрасли (в том числе в разработке и актуализации Федеральной космической программы и Стратегии развития ракетно-космической промышленности РФ). Долгое время он работал в Центральном научно-исследовательском институте машиностроения, с 2012 по 2014 год занимал должность директора по науке кластера космических технологий и телекоммуникаций фонда «Сколково», а затем возглавлял информационно-исследовательский центр Объединенной ракетно-космической корпорации. С 2017 года работает в ГК «Роскосмос», основные направления его деятельности — разработка инструментов и механизмов коммерциализации и инновационного развития ракетно-космической промышленности, государственно-частного партнерства и международного сотрудничества в космической сфере.

— Россия быстро теряет лидерские позиции в сегменте коммерческих космических запусков, ее доля на мировом рынке уменьшается. Есть ли, по вашему мнению, шансы, что в обозримой перспективе эту тенденцию удастся переломить? Если да, то на каких направлениях? Если нет, то «Роскосмосу» и ведущим отечественным компаниям — разработчикам и производителям, видимо, имеет смысл сместить стратегические акценты?

— Говорить об «измеримом» рынке и о соревновании можно применительно к пусковым услугам. Та динамика, которую мы наблюдаем, связана, по большому счету, с одновременным протеканием двух процессов: стремительным освоением рынка во многом новаторской ракетой Falcon-9 от SpaceX и, судя по всему, закатом коммерческой карьеры недавнего чемпиона рынка пусковых услуг — РН «Протон-М», которую в течение нескольких лет планируется вывести из эксплуатации и заменить «Ангарой-5».

У «Ангары» есть целый ряд очевидных плюсов: экологически чистое топливо, работа с российского космодрома Плесецк, а в перспективе и с Восточного, гибкость конфигурации, — но есть в обсуждаемом контексте и очевидный минус: график ее ввода в эксплуатацию заметно отстал от стремительного рывка компании Илона Маска.

А все разговоры о том, насколько случившееся закономерно, можно ли было принять спасательные меры и что можно было сделать в бюджетных реалиях прошедших десятилетий, когда устойчивое плановое финансирование отечественной космической деятельности имело место фактически только в первой половине действия Федеральной космической программы 2006–2015 годов, но не до и не после того, — это во многом плач над сбежавшим молоком.

Будущее российской системы средств выведения — среднего «Союза-2», тяжелого «Протона» (в перспективе — «Ангары»), перспективной «средней плюс» ракеты (тяжелее «Союза-2», но легче «Ангары-5») — определяется далеко не только рыночной конъюнктурой. Так, «Ангара» заменяет стартующий с казахстанского Байконура «Протон» при запусках важных для государства нагрузок на геостационарную орбиту с российского Плесецка, и в современных геополитических условиях наличие такого средства выведения представляется заказчикам крайне важным независимо от тонкостей рыночного соревнования.

В свою очередь, будущий «Союз-5» исходно предназначен для своевременного начала летных испытаний нового пилотируемого корабля «Федерация» с существующей площадки для ракеты «Зенит» на том же Байконуре — в условиях, когда вовремя и в полном объеме профинансировать соответствующую инфраструктуру с нуля на Восточном, как ранее планировалось, оказалось невозможным из тех же бюджетных соображений. Создание к концу 2020-х годов на базе «Союза-5» сверхтяжелой ракеты определено недавно выпущенным президентским указом и направлено на решение государственных же задач освоения окололунного пространства и сохранения в перспективе значимой роли в международных космических программах.

— А насколько вообще коммерчески акцентированы ключевые новые программы и проекты, как российские, так и зарубежные?

— Все новые ракеты, которые сегодня на слуху, призваны решать государственные задачи за счет государственного же финансирования, и их текущие конфигурации обусловлены прежде всего этим. Таких ракет, заметим, много: у традиционных спарринг-партнеров более «тучных» времен — американцев — и современная Atlas-V(которая оснащена российскими двигателями), и Delta-IV, и перспективная сверхтяжелая SLS (долгое время разрабатываемая Boeing) не предназначались для коммерческого рынка, а их стоимость для государственных пусков далеко превосходит любые цифры российских и европейских конкурентов.

И только SpaceX, привлекшая частное финансирование на начальных этапах разработки и ювелирно поймавшая волну в отношениях с американскими госзаказчиками, заинтересованными в пресечении монополизма в соответствующем рыночном сегменте, смогла радикально усилить ценовое давление и на нас, и на европейцев, и на американцев. В результате ULA работает над «Вулканом», Arianespace — над Ariane 6, а российская ракетно-космическая промышленность стремится повысить коммерческую привлекательность новых ракет, задачи создания которых изначально ставились с несколько другими акцентами.

Повторю еще раз: потребности в национальных средствах выведения и их технические параметры определяются целым рядом соображений, среди которых коммерческая конкурентоспособность на международном рынке очень важна, но не всегда первична. При этом рыночный потенциал «Ангары-5» и «Союза-5» будет определяться как целенаправленными усилиями конструкторов и технологов по снижению затрат, так и эффектом масштаба, связанным с государственным финансированием соответствующих проектов и части будущего серийного заказа.

И при всем при этом надо иметь в виду, что рынок пусковых услуг далеко не самый объемный для космической промышленности. Вопрос, конечно, в «ширине взгляда»: только ли изготовление ракет и спутников определяет соответствующие индустриальные периметры? В современных условиях скорее нет, чем да, и крупные диверсифицированные мировые компании выходят и на рынок операторских услуг дистанционного зондирования Земли и связи, и на еще более обширный рынок клиентских сервисов для различных отраслей экономики — транспорта, сельского хозяйства, природопользования и разнообразного государственного заказа тоже.

Поэтому руководство «Роскосмоса» сегодня логично декларирует необходимость постепенного перехода к формату современной сервисной компании, занимающей активные позиции на глобальном высокотехнологическом информационно-коммуникационном рынке и закладывает ряд перспективных проектов по различным направлениям. Так, в декабре в Москве прошла специальная конференция «Космос как бизнес», участники которой попытались обозначить возможные коммерческие ниши России на мировом космическом рынке в целом и в ее ключевых сервисных сегментах.

Эта тема сейчас представляется особенно важной и актуальной, и ее можно и нужно рассматривать отдельно и более подробно.

— А есть ли, по вашему мнению, шансы на реанимацию проекта «Морской старт»?

— «Морской старт» в его нынешнем состоянии — это смелый рывок в будущее группы компаний S7, которой «Роскосмос» готов оказывать необходимое и реально возможное содействие. Сегодня менеджеры этого проекта делают ставку на возможность возобновления производства «штатного» для этого проекта украинского «Зенита». Однако, поскольку поставка российских двигателей в Украину, мягко говоря, является проблемой, текущий организационный подход, разрабатываемый в S7, — собирать ракету из украинских и российских компонентов в США, «на берегу» порта базирования. Можно только искренне пожелать им успеха. А на будущее следует также внимательно рассматривать вариант с использованием на «Морском старте» «Союза-5».

— Верите ли вы, что в России, как в Соединенных Штатах, может появиться новая плеяда коммерчески успешных частных компаний или все-таки дальнейшее развитие отечественной космической индустрии будет и далее опираться на госсектор?

— В это я точно верю, и движение в этом направлении уже началось. Среди пионеров — «Даурия Аэроспейс» (несмотря на известные проблемы, проект этот остается весьма заметным), уже упоминавшаяся S7, группа геоинформационных компаний, где выделяется «Сканэкс», наконец, «Спутникс», «ЛИН Индастриал», «Космокурс» и ряд других сколковских резидентов.

Правда, они пока совершенно не производят впечатление компаний, способных тягаться с государственными гигантами, и здесь я вижу необходимость, прежде чем заговаривать о роли частных компаний, прийти к полному системному осознанию роли компаний как таковых, поскольку госкорпорация «Роскосмос» сегодня — это достаточно специфический игрок, интегрирующий как корпоративные, так и публичные функции, а всемирно известные РКК «Энергия», ГКНПЦ имени Хруничева, НПО Лавочкина и прочие — это, строго говоря, дочерние и зависимые организации госкорпорации. В этой ситуации адекватной точкой приложения усилий бизнеса всех размеров, в том числе малого и в том числе при поддержке государства, точно является работа в «менее космических» сегментах цепочки переделов (начальном — в части поставок материалов, комплектующих, компонентной базы, современных промышленных решений и технологий и завершающем — в части создания инфокоммуникационных приложений на базе космической информации). Кстати говоря, одним из конкретных шагов в этом направлении стало решение о создании в России нового космического венчурного фонда.

Но самый проблемный вопрос, по сути, состоит в определении роли российских частных компаний в собственно ракетно-космическом компоненте цепочки ценностей. Причем, повторюсь, говоря о возможном месте в этой цепочке частников — хотя, возможно, не все согласятся с данным тезисом, поскольку у меня все-таки присутствует некая «профдеформация», связанная с профилем моих научных занятий, — нам нужно в самом начале дискуссии четко ответить на вопрос о роли в ней компаний вообще, и отнюдь не только частных, поскольку нынешняя модель управления на базе госкорпорации очень самобытная, она имеет не так много аналогов в мире, и целый ряд фундаментальных институциональных аспектов здесь нуждается в глубокой рефлексии и осмыслении.

— Ожидаете ли вы в скором будущем появления за рубежом сильных конкурентов SpaceX — и если да, то на кого бы вы обратили особое внимание?

— Здесь хочется процитировать Джека Лондона: «…Он очень хорошо шел… Он… как это говорится… задал темп. О да, он отлично задал темп». После того как выяснилось, что американское государство, включая военных, вполне готово заказывать запуски компании SpaceX, об экономическом конкурентном потенциале забеспокоился бывший монополист — компания ULA, и их новая разработка Vulcan призвана как раз конкурировать с Илоном Маском, в том числе на коммерческом рынке.

В борьбу между SpaceX и ULA за крупные будущие военные и гражданские контракты может также включиться третий серьезный игрок на американском рынке — компанияOrbital ATK с новым проектом тяжелой ракеты-носителя Next Generation Launch (NGL), основанной, что для современного рынка ново, прежде всего на твердотопливных технологиях. Так что я не верю, что американскую «старую» промышленность уже можно списывать со счетов.

Во-вторых, стоит отметить и вторую по популярности компанию среди апологетов радикального расширения участия в космической деятельности частников (движение New Space) — Blue Origin, детище владельца Amazon Джеффа Безоса, параллельно развивающую проекты New Shepard и New Glenn.

Напрямую они с сегодняшними «Фальконами» девятой серии от SpaceX не конкурируют, но могут перейти дорогу Маску, когда речь зайдет о сверхтяжелой ракете (имеется в виду разрабатываемая Blue Origin ракета-носитель New Glenn. — «Стимул»). А кроме того, Blue Origin — разработчик нового двигателя BE-4, призванного заменить российские двигатели РД-180 на ракете Atlas-V (главной рабочей лошадке альянса ULA), и в этом смысле ее будущая роль представляется даже еще интереснее.

И, наконец, третье — это упоминавшаяся выше работа европейцев по созданию ракеты-носителя Ariane-6. В прошлой жизни Ariane-5 и «Протон» доминировали на рынке, когда никакого «Фалькона» и в помине не было, поэтому Arianespace и ESA, испытывающие в настоящее время схожие с российскими проблемы на коммерческом рынке, естественно, тоже всеми силами стремятся вернуть себе конкурентные позиции в новой пусковой гонке.

О ситуации в мировой аэрокосмической промышленности см. также статьи «Маск — Луна — Марс. Что-то не так?»  и «Частник покоряет космос»