Общество производителей сложных систем

Мы уже писали о создании ведущими отечественными компаниями — национальными чемпионами в сфере технологий связи альянса ТЕЛМИ (в него входят Т8, «Микран» и «Элтекс»), который обратился в правительство России со своими предложениями о развитии отечественного высокотехнологического бизнеса. Теперь мы решили обратиться к одному из инициаторов создания альянса Владимиру Трещикову — генеральному директору компании Т8, ведущего российского разработчика и производителя телекоммуникационного оборудования спектрального уплотнения (DWDM) для оптических сетей связи в России и странах СНГ, с просьбой рассказать о целях и задачах альянса и о предлагаемых им мерах.

— Как возникла идея создания альянса ТЕЛМИ?

— Дело в том, что в России исторически нет крупных телеком-производителей, способных поставлять оборудование в рамках комплексного решения. А заказчик хочет, чтобы различные технологии связи в идеале поставлял единый вендор или хотя бы группа компаний в виде единого решения. В общем, идея ТЕЛМИ состояла в том, чтобы три основные технологии связи, то есть волоконно-оптические системы передачи, Ethernet — коммутаторы, а также радиорелейные системы и другие системы беспроводной связи, объединить и предоставлять заказчику комплексное решение.

Наши три компании — это 2300 сотрудников, больше 50 тысяч элементов производственных площадей. В совокупности мы даем выручку больше десяти миллиардов в год. И мы рассчитываем, что наш голос должны услышать. Проблема была в том, что небольшие российские компании раньше приходили и говорили: мы делаем лучшее оборудование связи, — а нам в ответ с трибун отвечали: вы маленькая компания, реально российского оборудования связи нет, и поэтому наша задача — обеспечить иностранцам хороший рынок. Наш голос, несмотря на то что технически мы сделали отличные вещи, во многом лучшие в мире, не был слышен. Но масштаба уже трех компаний достаточно, чтобы они были заметны.

Эта мысль родилась у меня на программе стратегического обучения «Национальных чемпионов», которую проводило Минэкономразвития. Я просто понял, что это может стать одним из важных двигателей рынка. Может возникнуть серьезная синергия, если объединить компании, которые не конкурируют между собой, а дополняют друг друга. Эти соображения и легли в основу альянса ТЕЛМИ.

Задача в том, что очень многие пытаются в рамках импортозамещения сертифицировать под российское что-нибудь импортное, то есть протащить импортные изделия под вывеской российского предприятия. Это серьезная проблема. Реальных компаний, где по-настоящему серьезно работают, создают технические школы, постепенно развиваются, развивают производство и добиваются качества, с техническими параметрами, с надежностью, со всеми другими вещами, довольно мало, потому что это тяжелый и очень сложный путь.

— Чего альянс хочет добиться?

— Мы хотим, чтобы доля настоящего российского оборудования повысилась с нынешних восьми процентов до двадцати или тридцати процентов. Чтобы в России не покупали иностранные системы связи, а производили собственные. И главный результат, которого мы добиваемся, — чтобы в России было создано технологическое общество производителей сложных систем, а не просто общество потребления.

Информация становится все более и более важной. И конечно, то, как грамотно с ней обращаться, как повысить надежность хранения, как избежать катастроф, связанных с ее повреждением и кражами, — это очень важно.

Вы знаете, наверное, что сейчас произошло с китайским оборудованием с США. «Блумберг» опубликовал статью о том, как китайцы научились встраивать в свои чипы микроскопические закладки и получать доступ к мощным серверам. И это колоссальная проблема.

Все это иллюзии, что можно взять чужое и сертифицировать. Технологии достигли такого уровня, что любая, даже мельчайшая проблема может вызвать катастрофу в информационной безопасности. Что это значит? Что единственный путь сохранить технологическую независимость — делать оборудование самим. Не существует другого пути. Это моя мечта, чтобы у России была технологическая независимость, чтобы мы действительно сумели увеличить долю российских компаний на рынке российского оборудования. Не только Т8, вообще различного российского оборудования. По-настоящему российского, не фейкового, не переклеенных шильдиков на импортных системах.

— Есть ли уже реакция властей на ваше обращение?

— Кажется, ситуация начала меняться к лучшему. Первая волна импортозамещения четыре года назад была во многом проиграна. Импортозамещение по факту привело к увеличению объема китайского оборудования в России в том числе за счет уменьшения доли российского.

Была даже законодательная инициатива, чтобы льготы распространялись не только на оборудование, сделанное в России, но и на оборудование БРИКС. Но, слава богу, это не прошло. И сейчас ситуация  оздоравливается. Новая команда пришла в Министерство цифрового развития, связи и массовых коммуникаций. И, как мне кажется, пришедшая команда действительно хочет провести импортозамещение не только программного обеспечения, как было до этого, но и оборудования, потому что программное обеспечение без оборудования не существует.

Наша задача — обеспечить комплексную безопасность информации. Но один только элемент цепочки не может обеспечить всё. Для этого нужен альянс тех, кто действительно хочет сделать здесь и производство, и разработку, и развитие.

Другая задача, которую я считаю одной из самых, наверное, главных, — это колоссальная реклама для эмиграции специалистов и организованный вывоз лучших специалистов за рубеж. Это поставлено на поток, и множество людей над этим работает. Потому что хороший инженер может принести большие прибыли, значит, за него ведется большая борьба.

— А вы ощущаете это как-то?

— Конечно, мы постоянно находимся под атакой на наших специалистов. Пытаются выдергивать и вывозить. Фактически это рейдерство через вывоз ключевых людей.

— Я писал о вашей компании год назад, а два года назад брал у вас интервью. Что изменилось за это время в вашей компании? Какие достижения и проблемы вы бы отметили?

— Мне нравится, как мы развиваемся. Мы многое сделали за это время. Увеличилось число людей, появились новые сильные специалисты. Сейчас нас двести пятьдесят человек. Из них сто — разработчики, четыре доктора наук, двадцать пять кандидатов. Много людей защищаются, например, у нас сейчас человек пять выходят на защиту. Мы улучшили лабораторию. Сейчас у нас просто мощнейшая, лучшая в стране лаборатория.

Если два года назад мы сделали стогигабитную систему, то сейчас уже 200 гигабит и 400 гигабит на канал. Как и раньше, Т8 выпускает самые скоростные, лучшие системы связи в России. А сейчас мы работаем над 600 гигабит на канал. Мы сумели объединить систему датчиков, то, что мы называем когерентным рефлектометром с нейросетями последнего поколения. Эта разработка оказалась крайне интересной для железной дороги, для ряда других организаций.

Например, в Питере и, наверное, не только там, всё еще воруют кабели. По глупости воруют даже оптические кабели. Иногда происходит нелегальная прокладка кабелей. Но мы показали, что если в кабельной канализации лежит оптический кабель, то мы с помощью нашей системы можем очень четко видеть, если кто-то открыл крышку люка. Казалось бы, примитивная вещь, но тем не менее мы с помощью одного кабеля пассивно, то есть без электричества, без каких-то дополнительных затрат контролируем десятки таких люков. Нейросеть очень четко научилась различать по акустическому воздействию на волокно, что открывают именно люк, хотя рядом ездят машины и происходят другие события. И сейчас уже с вероятностью сто процентов не промахивается и определяет, что же там происходит. Появились такие новые нетривиальные применения, и сейчас мы очень много сил тратим на машинное обучение, на нейросети, на физику нового поколения. И здесь мы добились очень хороших успехов. Поэтому мы, как и раньше, очень оптимистически смотрим на жизнь.

— У вас предполагался крупный контракт с «Ростелекомом». Этот сюжет какое-то развитие получил?

— Мы взяли тогда второе место в крупнейшем тендере на шесть миллиардов рублей и даже подписали договор на 1,8 миллиарда с «Ростелекомом». При этом мы оказались существенно дешевле, чем даже «Хуавей». «Хуавей» заняла в тендере третье место. Это было главной интригой, что мы победили китайцев в тяжелейшей борьбе и доказали, что российское оборудование не только лучше, но и дешевле.  О днако, несмотря на выигранный нами тендер, заказчик все равно купил китайское оборудование. Как это вязалось с тендером, не мне судить, но факт остается фактом: хотя у нас и были поставки «Ростелекому», но китайского все равно покупается многократно больше. 

Кстати, на этом примере видно: статус производителя отечественной продукции (ТОРП) — отличная вещь, но он пока не работает. Нам часто говорили, что, если бы завели в ТОРП иностранцев, он бы тут же заработал. Представьте, какое мощное лобби. Люди понимают, что обеспечить свои личные интересы можно через поставку иностранного, потому что российский бизнес слишком прозрачный, производство в России у всех на виду. Но что это значит? Что если рынок продадут, нет смысла ни в вузах, ни в РАН, ни в наших компаниях. Рушится вся отрасль. Чем это закончится? Эмиграцией специалистов, конечно. Как я уже сказал, к сожалению, товаром становится не товар, а интеллектуальные ресурсы — инженеры.

— И какие меры, вы считаете, необходимо принять?

— Наиболее действенной мерой могло бы стать введение квот на покупку оборудования со статусом ТОРП при любых закупках, как это уже делается в автопроме или сельском хозяйстве. В Китае, например, вообще квота сто процентов. Сейчас и в России начались разговоры о квоте. Конечно, я против квоты в сто процентов, переход на отечественное оборудование должен осуществляться постепенно. Может быть, десять процентов, может быть, двадцать. Но раньше даже само заявление о квотах было табу.

Еще одной действенной мерой могло бы стать государственное лоббирование долгосрочных договоров между крупнейшими заказчиками телекоммуникационного оборудования, такими как «Ростелеком», «Транстелеком», МТС, «Билайн», «Мегафон», Центробанк, Сбербанк, РЖД, ФСК, «Газпром», «Роснефть» и его производителями — национальными чемпионами.

Стоилобы также внедрить систему связанного кредитования и программы утилизации устаревшего телеком-оборудования в обмен на новое отечественное, как в автопроме спонсируют обмен старой техники на новую. А еще инвестиционные контракты под перспективу НИОКР. Что это значит? Это гарантия рынка: достигнешь заданных технических результатов — мы купим оборудование. Так во всем мире делают. А мы, национальные чемпионы, действительно готовы к решению стоящих перед нами задач.