От неолита к Смутному времени

На Орловщине и в самом городе проходили важные события, связанные с действиями самозванцев. В последние годы в Орле велись интенсивные раскопки, которые многое рассказали и об этом периоде. К началу Смутного времени Орловской крепости было менее полувека. Ее основали осенью 1566 года по повелению царя Ивана IV для охраны южных границ Русского государства.

Войско самозванца Гришки Отрепьева, или, как он себя называл, чудом спасшегося царевича Димитрия, двинулось в поход в августе 1604 года. Одна часть состояла из поляков и выходцев из России, Лжедмитрий повел ее вдоль Днепра. Другая — казацкая — двинулась по так называемой Крымской дороге к южным русским городам. Мелкие служилые люди переходили на сторону самозванца, сдавая ему один город за другим. В частности, под его власть в ноябре 1604 года перешел городок Кромы, который находился примерно в сорока километрах к юго-востоку от Орла.

Лжедмитрий I (предположительно Григорий Отрепьев) на гравюре XVII в.

Wikipedia

Орловский царик

О событиях тех лет, а также о том, что дали раскопки места, где была Орловская крепость, мы побеседовали с руководителем этих раскопок Олегом Радюшем, научным сотрудником отдела археологии эпохи Великого переселения народов и раннего Средневековья Института археологии РАН.

«История с Лжедмитрием фактически началась с орловской земли, — рассказывает Олег Радюш. — От Кром можно было выйти к Калуге, а потом к Москве. Поэтому правительство направило сюда войско, которое осадило город, занятый казаками. В апреле 1605 года умирает царь Борис, и это событие сильно ухудшило моральное состояние осаждавших», — рассказывает археолог.

У представителей московской знати — воевод, осаждавших Кромы, — династия Годуновых не пользовалась авторитетом, и поэтому служить новому царю, сыну Бориса Федору, им не хотелось. 17 мая 1605 года в лагере правительственных войск вспыхнул бунт против той части воевод, которые оставались верны Годуновым и думали продолжать осаду города. Значительная часть московского войска перешла на сторону кромского гарнизона.

«Осада Кром закончилась. Царские войска были вынуждены отойти, и все эти земли остались под Лжедмитрием. Отсюда и известная пословица: Орел да Кромы — первые воры. Ворами тогда называли тех, кто пошел против царя. Эти события открыли самозванцу путь к Москве», — поясняет Олег Радюш.

Лжедмитрий, который находился тогда в Путивле, подошел к Кромам и повелел большей части правительственных войск разойтись по домам. В этом городке Лжедмитрий провел несколько дней. 

Из Кром он двинулся к Орлу. Здесь ему была устроена пышная встреча. Воевода города Федор Иванович Шереметев вместе с жителями встретил его хлебом-солью. В городе гремели колокола, а горожане кричали: «Буди здрав, царь Дмитрий Иванович!»

Из Орла самозванец отправился в Тулу, а затем с триумфом вошел в Москву. Как известно, процарствовал он чуть меньше года, в мае 1606-го был убит, и царем был провозглашен боярин Василий Шуйский. К Орлу тогда успели подойти правительственные войска, и город остался верен новому правителю.

Так, по мнению Рембрандта Харменса ван Рейна, выглядел «лисовчик». «Польский офицер». Около 1655 г. Collection of Henry C. Frick

Wikipedia

В августе 1606 года гарнизон крепости и население города примкнули к войску Ивана Болотникова, которое двигалось из Кром на Москву. А зимой 1607/08 годов Орел являлся резиденцией Лжедмитрия II.

«В декабре он подходит к Орлу, побеждает в бою с царскими воеводами. Крепость была частично разрушена как раз во время этих событий. И Лжедмитрий оставался там фактически до мая 1608 года. Туда к нему съехалась вся шляхта, казаки, всякие русские ренегаты, то есть его армия складывалась именно здесь, в Орле. Туда же подошли польские наемники Ружинского. Одно время второго Лжедмитрия даже называли “орловский царик”. Весной должны были начаться решительные действия, предполагался поход на Москву».

В течение зимы правительство стягивало войска к городу Болхову, чтобы загородить повстанцам дорогу к центру государства. Главное войско Лжедмитрия, выйдя из Орла, направилось к Болхову и разбило правительственные отряды.

«Болховская битва — одно из важнейших событий, которые происходили на орловской земле, — рассказывает Олег Радюш. — В правительственном войске под командованием брата царя Дмитрия Шуйского было пять полков. Два дня продолжалось сражение, и в конце концов царская армия вынуждена была бежать, побросав артиллерию, снаряды и обоз. Часть войск заперлась в Болхове, но после непродолжительной осады сдалась и присоединилась к Лжедмитрию».

Рейд Лисовского — эпизод русско-польской войны 1609—1618 годов, в ходе которого польско-литовский отряд, так называемые лисовчики, под командованием Лисовского совершил поход в глубь территории России, описав в 1615 году большую петлю вокруг Москвы и возвратившись на территории Речи Посполитой. Всего в рейде участвовало до 1200—2000 человек

labirint.ru

Южные города снова оказались в глубоком тылу у «орловского царика». Его войска жило подножным кормом, грабя все, что попадалось на пути, и сам Лжедмитрий тоже рассылал команды для поиска припасов. Эти события сильно разорили Орловский край. Во время почти четырехмесячного пребывания самозванца в Орле случился пожар. Были и набеги крымских татар, которые не могли не воспользоваться ситуацией.

«И последним мощным ударом в 1615 году стал известный налет, который вошел в историю как рейд полковника Александра Лисовского. Он охватил огромную территорию Русского государства», — говорит Олег Радюш.

Целью этого вторжения было отвлечь русские силы от осажденного поляками Смоленска. У Лисовского было всего полторы тысячи всадников, прозванных «лисовчиками». С этим небольшим мобильным отрядом в марте 1615 года он атаковал Брянск. Затем в июне, разбив местный гарнизон, взял город Карачев. Оттуда он направился к Орлу, где его встретил отряд князя Дмитрия Пожарского.

«Состоялась знаменитая битва на Царевом броду, на реке Орлик, в трех километрах от Орловской крепости. Тяжелое сражение. Лисовчики были очень наглые и умели воевать. Это был такой качественный сброд, набранный со всех сторон. И после этого сражения, его по-разному оценивают, кто там победил, Лисовский отскакивает, заходит в Орел и, по всей видимости, уничтожает, сжигает крепость», — рассказывает Олег Радюш.

Дальше, преследуемый войском князя Пожарского, Лисовский ушел к Болхову. Потом отправился на север, внезапным нападением разбил царские войска воеводы Федора Шереметева, взял Ржев, сжег Торжок, сделал большую петлю вокруг Москвы, разграбил еще ряд небольших городов и сел. Умудрился сохранить свой отряд и увел его в январе 1616 года на Смоленщину, которую в то время контролировали поляки, — в Мстиславль, туда, откуда и начинался поход.

За этот рейд король щедро наградил Лисовского. Несколько месяцев лисовчики простояли, готовясь к следующему походу. Однако состоялся он уже без руководителя. В октябре 1616 года жизнь пана-авантюриста внезапно прервалась: он упал с лошади и от полученных травм скончался.

По мнению историка русской артиллерии Алексея Лобина, найденная в ходе раскопок пищаль относится к типу «вольконея» или «вольконейка» — так до Петра I на Руси называли западноевропейские орудия «фальконеты»

ИА РАН

Самая напряженная находка бывает в конце

Раскопки в центре Орла археологи закончили в прошлом году. Там началось благоустройство, и в ближайшие десятилетия, скорее всего, археологические исследования в этом месте уже проводиться не будут.

«В общей сложности за четыре сезона мы вскрыли около тысячи метров, что достаточно много для такого сложного памятника, — говорит Олег Радюш. — Раскопы закладывались изначально в поисках центра крепости, и как раз буквально первым раскопом в 2015 году удалось попасть на фундаменты Рождественского собора, который был построен в кирпиче во времена правления Анны Иоанновны, то есть в 1730‒1740-е годы. Простоял он недолго, и в конце XVIII века уже был разобран в связи с ветхостью. Прямо рядом с фундаментом пошли погребения, которые относятся к более раннему времени, второй половине XVI‒XVII веков. То есть это период, который напрямую связан с эпохой Смутного времени. Здесь были похоронены служивые люди, члены семей, живших в Орловской крепости. Всего было изучено более 120 погребений».

Мужчины, согласно исследованиям, были крепкие, физически развитые, хорошо питались. Помимо мужских было большое количество и женских погребений, есть детские могилы. Антропологический анализ показывает, что на скелетах очень много смертельных травм, причем даже на женских и детских останках. Это свидетельство о той неспокойной жизни, которую вели здесь люди, постоянно находясь под угрозой и татарских набегов, и нападений лихих людей.

Во время раскопок найдено множество предметов, связанных с артиллерией. Ядра разных калибров. Множество снарядов от затинных пищалей, то есть пищалей крупного калибра — 20‒25 миллиметров, из которых стреляли со стен. И еще десятки картечин.

На этом участке раскопа совершенно неожиданно удалось обнаружить артиллерийские орудия. Целый железный ствол, полностью сохранившийся, в довольно хорошем состоянии, длиной около двух метров, калибром 37 миллиметров. Верхняя поверхность у него вся покрыта орнаментом, а отверстие украшено декором в виде головы змеи. Аналоги таких орудий известны по музейных собраниям, археологам подобные не попадались. В музеях находится около 20 таких стволов с разной орнаментацией, но по стилю близкой друг к другу. По-русски они назывались «вольконейки», от переогласовки латинского слова «фальконет». Это малокалиберное орудие, распространенное в Европе в это время.

«Сначала мы нашли очень длинную трубу, которая шла через весь раскоп на глубине почти два с лишним метра, она оказалась чугунной трубой от советского фонтана, — рассказывает Олег Радюш. — Мы ее распилили, убрали. И тут вылезает вторая труба. Мы тоже чуть не взялись за нее болгаркой, но все же поняли, что она непростая. Посмотрели калибр — 37. Тут вспоминаем, что рядом буквально в нескольких метрах была немецкая позиция ПВО. Есть даже фотографии, как там стоят фашистские зенитчики. А 37 миллиметров вполне себе немецкий калибр. И только когда хорошо потерли тряпочкой верхнюю поверхность, начал проявляться растительный орнамент, потом голова змеи. И стало понятно, что у немцев таких орудий точно не было. Начали смотреть рядом — и буквально в нескольких метрах обнаружили обломок такого же орудия с орнаментом, только нижнюю треть. К сожалению, нам не удалось продолжить дальше и найти вторую часть, потому что пошли современные коммуникации. Ну что ж, достанется будущим поколениям».

Массовое санитарное захоронение жертв интервенции Смутного времени на территории Орловской крепости представляет собой уникальную археологическую находку; на останках обнаружены рубленые раны от клинкового оружия, пулевые повреждения, вдавленные переломы

ИА РАН

Известный историк русской артиллерии Алексей Лобин нашел упоминания в документации того времени. Там указано, что как раз в 1636 году в крепость снова завозили наряд, то есть артиллерию, и в том числе вернули две железные вольконейки. Это орловские орудия, которые в 1615 году или чуть раньше были вывезены из крепости в Мценск, а потом из Мценска их снова отправили во вновь построенную Орловскую крепость. Скорее всего, они были отлиты в конце XVI — начале XVII века.

Археологи зафиксировали вал, разрезали его, посмотрели, как он создавался. Ров, к сожалению, изучить не удалось, потому что вся эта территория затапливалась, везде стояли грунтовые воды. Пытались там работать, но чуть не утопили мини-экскаватор, еле вытащили. Работала мощная помпа, но она не справлялась, и работы пришлось прекратить.

«У нас, археологов, есть такая традиция: самая напряженная находка бывает в конце, в последние дни экспедиции, — продолжает свой рассказ Олег Радюш. — Так получилось и в этот раз. Мы собирались провести все работы за два месяца и в срок укладывались. Но неожиданно наткнулись на яму, в которой находились три черепа. Рядом была древнерусская постройка. Первая мысль пришла, что это захоронение того времени».

Портретные графические реконструкции по материалам захоронений некрополя Орловской крепости, выполненные научным сотрудником ИАЭ РАН им. Н.Н. Миклухо-Маклая Анной Рассказовой. Молодые воины погибли от ранения стрелой, один в таз, другой в шею. Пожилой, по всей видимости, воевода или знатный человек, был захоронен в транспортировочном двойном гробу; чтобы перевезти покойника издалека, тело клали в колоду, заливали специальными консервирующими веществами (маслами, медами), и этот гроб помещали в еще один гроб

ИА РАН

Во многих городах уже находили подобные страшные следы монгольского нашествия: погибших, порубленных людей. В итоге задержались на целый месяц. Это был, скорее всего, котлован от полуземлянки, небольшой постройки, примерно 2,5 на 2,5 метра. И в нем находились останки 53 человек.

«Как выяснили антропологи, за исключением двоих детей и нескольких подростков это были мужчины крепкого телосложения, многие — настоящие богатыри. И все они были со следами смертельных травм, самых разных: удары тупыми предметами по голове, множественные сабельные ранения. Это, скорее всего, не смерть в бою, а добивание, то есть фактически убийство людей», — считает Олег Радюш.

Сначала на Смутное время не было никаких намеков, и только внизу, когда стали появляться предметы, были найдены нательные кресты в очень плохой сохранности, потому что среда была крайне агрессивная. Удалось выделить контуры крестов только с помощью рентгена, и тогда стало понятно: это XVI‒XVII век. И уже в самом низу были найдены шесть скоплений монет. Их условно назвали «кошельками», то есть деньги, скорее всего, были зашиты в одежду.

Захоронение было совершено в спешке без соблюдения христианского погребального обряда. Тела были сброшены одно на другое без ориентирования по сторонам света. Многие были переплетены между собой. У одного мужчины в зажатой руке даже нашли нательный крестик. Это позволяет предположить, что люди были сброшены еще живыми.

В раскопе не удалось обнаружить никаких традиционных деталей верхней одежды, только одна пряжка и две пуговицы на 53 человека. Из этого археологи сделали вывод, что люди были раздеты до нижнего белья, в него обычно и зашивали монетки, которые были найдены на дне ямы. По старшей монете — Василия Шуйского — стало понятно, что погребение сделано не раньше 1606 года. И самая поздняя дата, когда это могло произойти, — 1615 год. Тот самый год, когда Лисовский со своим отрядом пронесся по стране. После боя на Царевом броду он отступил и полностью сжег остатки Орловской крепости.

При этом известно, что Лисовский совершил очень много именно таких зверств, они фиксируются повсеместно: и в Костроме, и на рязанской земле, и в Арзамасе. В одном из городов он набросал в яму около ста человек и даже насыпал курган в честь своей победы.

«Возможно, в Орле Лисовский порубил людей, оставшихся от гарнизона крепости. Как раз там и могло находиться около 50 человек. Воевода к тому моменту уже бежал, его потом судили. Крепость после этого перестает существовать. Ведь если бы там оставались жители, то через какое-то время они бы перезахоронили убитых защитников на кладбище около храма, расстояние до него всего метров двадцать. А раз захоронение даже не осталось в памяти, значит, на многие годы сгоревшие развалины были покинуты. После этого страшного разорения место, где была Орловская крепость, пустовало больше двадцати лет».

В 1636 году воевода Колтовский отстраивает крепость заново. Люди помнили, что где располагалось, и все восстанавливалось на тех же самых местах. Затем граница стала сдвигаться на юг, строилась Белгородская засечная черта. Набеги крымских татар прекратились, и значение крепости постепенно сошло на нет.

«Период интенсивного роста города — конец XVII — начало XVIII века, когда начинаются походы Петра. Ему нужны были базы для снабжения армии. Орел становится таким хлебным и логистическим, как сейчас говорят, хабом, то есть узлом, который позволял снабжать армию на территории Малороссии. Естественно, расширяется торговля, растет численность населения», — говорит Олег Радюш.

В 40-е годы XVIII века в росписях крепостей записи о состоянии крепостных стен еще присутствуют. Но примерно в середине столетия их начинают, видимо, разбирать, и уже к концу века на территории крепости остаются только различные казенные службы, постройки.

Вскоре административный центр переносится на высокий берег, потому что стрелка, на которой располагалась Орловская крепость, была подвержена постоянным затоплениям. Есть описания, как стрельцы и артиллеристы сушат порох после каждого наводнения.

Изразец середины – второй половины 17 века, скорее всего, из государственного учреждения

ИА РАН

Печать потомка Добрыни Никитича

В нижних слоях, которые были сильно разрушены во время строительства крепости, перекопаны во время сооружения погребений, археологи обнаружили следы более ранних эпох.

«Во-первых, если идти снизу вверх, то на самом дне располагались остатки неолитической стоянки. Ямчато-гребенчатая керамика, многочисленные отщепы и кремневые орудия. Это показатель самого раннего заселения, шестое‒четвертое тысячелетие до Рождества Христова», — говорит Олег Радюш.

Выше были найдены следы раннеславянского заселения IV‒VI веков, культура киевско-колочинского круга. По словам археолога, в Верхнем Поочье обнаруживается все больше и больше памятников, связанных с раннеславянским заселением, эти племена считаются прародителями славянских группировок, которые дальше жили на этой территории.

«И в самом верху этой нижней части мы видим замечательный древнерусский слой. Обломки стеклянных браслетов, различная керамика, ножи, стрелы. Есть постройки, которые относятся к тому времени. Древнерусские фрагменты встречаются везде внутри крепости. Среди знаковых находок — гирьки от весов, традиционных для торговли того периода. Это весы-коромысла, они встречаются на местах торговых поселений и в кладах с монетами. Был найден нательный крестик XII века», — рассказывает Олег Радюш.

Но самыми важными и датирующими предметами было несколько вещей. Это западноевропейская монета из города Гронинген Священной Римской империи (ныне Нидерланды), епископской чеканки, относящейся к середине XI века. Свинцовая печать с изображением святителя Николая и надписью с обратной стороны «дън слово», которая датируется концом XI — началом XII веков. Официально такие печати не привязаны к какому-то конкретному князю. Но есть предположение, что это печать князя, который известен в истории как Николай Святоша. Мирское имя у него было Святослав. В 1106 году он принял монашеский постриг в Киево-Печерской лавре под именем Николай, став первым русским князем-иноком.

«Эта находка указывает на то, что город выполнял какие-то административные функции. Потому что печать — это значит, что сюда был привезен княжеский документ, ею скрепленный, допустим с каким-то сообщением наместнику. Документ прочитали, печать сорвали и выбросили», — поясняет специалист.

И еще была найдена маленькая печать, буквально сантиметр в диаметре, торговая пломба с тамгой Рюриковичей. С другой стороны у нее кириллическая буква П. Ученые предполагают, что она могла принадлежать Путяте Вышатичу, жившему в конце XI — начале XII века, воеводе великого князя киевского Святополка Изяславича. Путята был потомком Добрыни Никитича, одного из самых известных богатырей русских былин.

По словам Олега Радюша, все эти находки в совокупности позволяют дать поселению точную датировку— вторая половина XI — начало XII века.

«Когда мы резали большой вал, то внутри обнаружили вал поменьше. Он представлял собой укрепление, частокол, обмазанный глиной, и он был сожжен. Такой тип укрепления с наклонным расположением бревен использовался на не самых важных, не самых больших крепостях в древнерусское время. В глиняной обмазке была обнаружена и древнерусская гончарная керамика, и пряжка того времени», — рассказывает Олег Радюш.

То есть очевидно, что это было не просто селище, а укрепленный город. В XIII веке его уничтожили отряды Батыя — страшный разгром 1237‒1238 годов захватил и Поочье. Три столетия это место стояло заброшенным, и в XVI веке государевы люди, которые планировали строить здесь крепость, пришли на остатки обваловки, сохранявшейся от древнерусского времени. И начали насыпать новые валы, используя то, что было.