И стартапы, и газели

Правительство объявило о решительной реформе институтов развития, к которым принадлежат такие известные организации, как «Роснано», фонд «Сколково», Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере (Фонд Бортника) и многие другие — как связанные с инновациями, так и занятые решением других проблем. Выступая на оперативном совещании с вице-премьерами, председатель правительства РФ Михаил Мишустин отметил, что на сегодняшний день таких институтов уже сорок. В свое время они дали значимые результаты. Но, по мнению Мишустина, сейчас деятельность этих институтов слабо увязана с новыми национальными целями развития.

Институты и инновации

Нас, конечно, в первую очередь заинтересовали изменения, касающиеся институций, нацеленных на решение задач инновационного развития. Как объявил Мишустин, по результатам реформы будет сформирован крупный инвестиционный блок на базе ВЭБ.РФ с передачей под его управление Корпорации МСП, Российского экспортного центра, ЭКСАРа (Российское агентство по страхованию экспортных кредитов и инвестиций), «Роснано» и четырех фондов. В их числе «Сколково», Фонд Бортника, Фонд инфраструктурных и образовательных программ и Фонд развития промышленности. К Российскому научному фонду будет присоединен Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ). Кроме того, Российская венчурная компания (РВК) будет передана в управление Российского фонда прямых инвестиций. Так что предстоят действительно радикальные преобразования и самих институтов, и системы управления ими.

Некоторые из этих институтов, такие как Фонд Бортника и РФФИ, созданы еще в 1990-е годы. Большинство исследователей инновационной политики в России достаточно высоко оценивают их деятельность, сыгравшую важную роль в поддержании соответственно малого бизнеса (в первую очередь высокотехнологичного) и фундаментальных исследований, особенно в тяжелые 1990-е. Другие институты были созданы на рубеже второго десятилетия XXI века на волне неожиданно проявившегося интереса российского руководства к инновационной политике. Так, история РВК началась в 2006 году, Российской корпорации нанотехнологий, преобразованной в дальнейшем в АО «Роснано», — в 2007 году, а Инновационный центр «Сколково» учрежден в 2010-м. У каждого из этих институтов своя история, деятельность каждого из них оценивается по-разному, часто излишне политизированно, хотя, безусловно, они сыграли важную роль в становлении инновационной системы России.

Масштаб объявленных перемен в организации инновационной деятельности для многих был неожиданным, но о том, что изменения планируются, было известно довольно давно. Например, о роли ВЭБ.РФ в реализации нацпроектов на полях Петербургского международного экономического форума рассказывал глава банка Игорь Шувалов. Ясно, что без преобразования институтов развития претендовать на эту банк не мог бы. Другим сигналом стало объявление первым вице-премьером Андреем Белоусовым о предстоящем создании нового фонда фондов на средства не только государства, как в случае с РВК, но и крупного бизнеса. Стало ясно, что реформа РВК неизбежна.

Пока, однако, не вполне понятно, ради каких целей, кроме оптимизации управления, затеяна эта реформа. А ведь научно-технологическая общественность, инновационный бизнес и чиновники, отвечавшие за инновационную политику, уже давно обсуждают, какими должны быть приоритеты инновационной политики государства. В частности, какие акценты должно расставить государство, поддерживая те или иные проявления инновационной активности бизнеса: кому отдать предпочтение — стартапам, как это было в мире начиная с 1970-х, а в новой России было подхвачено такими институтами, как «Сколково» и РВК, или среднему высокотехнологичному бизнесу, что становилось приоритетом в большинстве развитых и развивающихся стран последние лет десять и может стать предметом госполитики и в России. Об этом часто писал и наш журнал.

Какие выбрать приоритеты

Так получилось, что за несколько дней до объявления реформы на площадке Ассоциации независимых центров экономического анализа (АНЦЭА) состоялась дискуссия на тему «Технологические компании: проблемы возраста и патриотизма», как раз посвященная проблеме приоритетов государственной инновационной политики. Скорее даже это была не дискуссия, а обсуждение результатов исследований, проведенных с участием докладчиков. С сообщением об одном из них — «Технологические стартапы российского происхождения: кто они, кем создаются и в каких странах) — выступил директор Института экономики и управления УрФУ, директор Аналитического центра «Эксперт» Дмитрий Толмачев, о результатах других исследований (их было несколько) на тему «Быстрорастущие технологические компании в России и в мире» рассказал директор Институт менеджмента инноваций ВШБ НИУ ВШЭ Дан Медовников.

В своем выступлении Дмитрий Толмачев отметил несколько важнейших особенностей того, что происходит с российскими стартапами. Во-первых, исследование показало, что начиная с 2016 года стартапов появляется все меньше, а во-вторых, виден определенный отраслевой сдвиг создаваемых в последние два года стартапов в пользу финтеха, в2в, робототехники и искусственного интеллекта за счет снижения доли разработок чистого IT и программного обеспечения, которые раньше серьезно преобладали.

За это время было создано 2400 стартапов, причем только в 300 из 700 российских университетов отмечен выпуск стартапов, а тех, применительно к которым можно говорить о более или менее серьезной работе со стартапами, чуть больше 40. Интересно и то, что создатели стартапов — это исключительно выпускники естественно-научных и технических специальностей. И мало кто из них имеет дополнительное экономическое или бизнес-образование. Но важнее всего с учетом темы дискуссии стали приведенные Толмачевым данные о том, что только треть стартапов остались в России, остальные отбыли за рубеж: треть в США, почти все остальные — в Евросоюз и Великобританию. И это не случайно: именно США, Великобритания и Евросоюз — источник основных средств для российских стартапов.

По мнению Дана Медовникова, отмеченное Толмачевым снижение числа стартапов в России за последние не случайное явление. Дело в том, что «надежды на стартапы не оправдались и потому, что многие из них уехали, и потому, что часть из них избрала стратегию грантоедов и компаний-зомби, которые сейчас множатся не только в числе стартапов, но и среди зрелых компаний, надо честно отметить». Но дело не только в этом, но и в изменении парадигмы технологического развития в последние годы. Медовников отметил, что последняя технико-экономическая волна, связанная с информационными, телекоммуникационными технологиями, ярко проявившая себя в Кремниевой долине и тесно связанная с идеей, что стартап должен быть в центре инновационного развития, что он двигает технологии, двигает экономику, создает будущее, исчерпала себя. А это значит, что пока не начнется новая технико-экономическая волна, связанная с каким-то другим ядром технологий, в инновационной политике нужно расставить другие приоритеты. Хотя, конечно, когда (и если) начнется новая технологическая волна, стартапы в области этой новой технологии наверняка снова начнут играть определяющую роль. А пока эту роль в технологическом развитии во всем мире стали играть более зрелые фирмы, которые демонстрируют быстрый рост на протяжении какого-то времени. Это показывают многие исследования, проводимые в мире. Так, в последнем докладе Всемирного банка, который вышел уже во время пандемии, даются рекомендации, что для поддержания создания рабочих мест и структурных преобразований нужно уделять больше внимания молодым фирмам, быстрорастущим фирмам, экспортерам и инноваторам, которые более непосредственно связывают цели ускорения с целями развития.

В своем выступлении Дан Медовников описал многие характеристики этих компаний, но мы остановимся на двух, которые хорошо соответствуют темам, обозначенным в названии дискуссии.

Исследование российских компаний показало, что средний возраст основателя компании (в половине компаний он и СЕО, и технический лидер) больше 50 лет. И, возможно, это связано с тем, что, как заметил Медовников, наши российские техногазели, как правило, в хорошем смысле местечковые компании. У подавляющего их большинства головной офис остается в одном и том же регионе с момента основания компании. И они не собираются никуда перемещаться. Эти компании сильно вовлечены в региональные экосистемы, выстраивают кооперацию с региональными игроками, поэтому они очень важны для местной экономики.

У них высокий мультипликатор, то есть они активно вовлекают партнеров в свою воронку роста. Но проблемы этих компаний часто связаны с ограниченностью рынка, на котором они работают. Чтобы дальше расти, им нужны новые рынки, часто это выход на экспорт. Но у многих из них отсутствуют амбиции, которые есть у молодых стартапов. Это амбиции мирового лидерства, выход на глобальный рынок. Хотя некоторые из них в определенных нишах вполне этого достойны.

И конечно, проблема с внешним финансированием — это беда. Компании развиваются в основном на своих ресурсах, в их распоряжении нет инструментов для нормальных инвестиций, и это тоже сдерживает их рост.

Завершая свое выступление, Дан Медовников сказал: «В России, кроме стартапов, есть еще много очень интересных компаний и интересных предпринимателей: патриотичных и немолодых. И они способны многое сделать для нашей экономики, надо их поддержать».