Полигон для лидеров новой науки

Не будем долго останавливаться на определении такой профессиональной позиции в НИОКР, как ключевой (главный) исследователь — PI (Principal Investigator), — это уже было неоднократно проделано, в том числе в публикациях в журнале «Стимул». Появление этой профессиональной позиции в системе разделения труда в современной науке во многом связано с тем, что научно-исследовательская деятельность все больше напоминает по своей организации промышленное производство с его темпами, форматами постановки задач. В науке резко растет скорость предъявления новых результатов исследований и, как следствие, динамика научной повестки.

Так, Национальная медицинская библиотека США (U. S. National Library of Medicine) в 2000 году создала глобальный ресурс для размещения результатов медицинских испытаний, а к 2018-му количество фиксируемых исследований только на этой онлайн-платформе увеличилось в 110 раз (см. график 1). Соответственно, методики экспериментальной работы тоже должны измениться.

Исследования и разработки в этих условиях напоминают поточное производство научных результатов 1. Ключевыми «боевыми единицами» этого производства становятся мобильные проектные группы, «заряженные» на относительно быстрый, существенно новый и демонстрируемый результат.

График 1

В прикладных исследованиях, где результаты предъявляются не только профессиональному научному сообществу, но и бизнесу, формой представления результата выступает нечто близкое к прототипу полезного продукта.

PI — позиция не просто тематического лидера, а в большей степени организатора исследовательской работы. Эта позиция может быть определена только внутри «производственной ячейки» — проектной исследовательской группы.

Грантовое финансирование НИОКР давно подстроилось под такую организацию науки: финансируются преимущественно не организации, а исследовательские проекты. Главные исследователи в них отвечают за темы, организацию боеспособных проектных групп, правильно оформленные результаты их работы, а также получение ресурсов под заявляемые проекты. 

Однако сейчас в России большинство форматов развития научно-технологического и инновационного потенциала все еще направлено на развитие преимущественно формальных организаций, а не лидеров и проектных групп. При этом подготовка PI для науки, разросшейся почти до конвейерного производства, все еще ведется в рамках традиционных научных школ, устройство которых больше напоминает цеховую связку «мастер — ученик», а профессиональная подготовка — ремесленно-цеховое обучение.

Повстанцы взрывают каноны

Сама наука сейчас серьезно трансформируется. От науки эйнштейновского типа, стремящейся к открытию простых и красивых объективных законов окружающего мира, она переходит (или уже перешла?) к производству большого количества экспериментально подтвержденных и системно работающих моделей его объяснения. Причем модели конкурируют между собой, но сохраняют свою работоспособность и продуктивность.

Как следствие, даже естественные науки становятся полипарадигмальными. И это означает отсутствие безусловно доминирующей канонической теории, единого и непротиворечивого свода объективных законов и наличие нескольких соперничающих научных парадигм. При этом более успешными оказываются так называемые фрагментированные научные школы 2. Весьма распространена ситуация, когда наука и ее школы заинтересованы не столько в сохранении традиции и бесконечных уточнениях и подтверждениях академического канона, сколько в энергичных побегах к новым парадигмам постоянно появляющихся «повстанческих групп».

Вопрос, сколько ключевых исследователей в той или иной науке или организации способны принять и содержательно отработать вызов, стоящий за новой исследовательской повесткой, остается открытым. Для ответа на него важно учитывать динамику развития научных направлений, а также быть готовым не столько развивать тематику своих учителей, сколько атаковать устоявшиеся каноны. Быть успешным сегодня во многом означает принадлежать новой науке. 

Влиться в экосистему

Надо отдавать себе отчет, что PI — это не просто новая позиция в секторе НИОКР. Создается новая система разделения труда, сама исследовательская деятельность тесно переплетается с другими позициями. Ключевые исследователи работают на стыке науки с внешним миром и связаны с другими позициями в экосистеме через поиск ресурсов и применение продуктов своего труда (см. схему 1).

Схема 1

С одной стороны, для ключевых исследователей становится жизненно важным определить свое место в динамическом поле научных тем, выбрать те, что позволяют захватить ресурсы, а главное — произвести новое знание, обладающее некоторой полезностью, и успешно выстроить по этому поводу продуктивную коммуникацию с другими участниками большой системы разделения труда: финансовыми донорами, инженерами, предпринимателями, политиками и медиа.

Такие плотные сети коммуникаций и взаимодействий между различными позициями в системе разделения труда в секторе НИОКР легче сплетать внутри регионов, где высока концентрация активных агентов в науке и инновационно-технологической сфере. Исследователи как никто другой должны быть заинтересованы в попадании в живые экосистемы — наукограды, научные парки, технополисы и тому подобные инновационные центры 3.

С другой стороны, в сами исследовательские группы, особенно если они ориентированы на достижение значимого для использования в производстве результата, должны включаться люди, имеющие опыт создания полезных продуктов. А сам состав исследовательских групп должен воспроизводить баланс между теми, кто имеет опыт научных экспериментов, и теми, у кого есть опыт создания полезных продуктов 4.

Поэтому «быть успешным» в современной науке значит быть близко к ядру научных сетей, находиться в центре «научных регионов», состоять в плотной коммуникации с разными позициями в инновационной экосистеме.

Эффект масштаба

В-четвертых, любая научная тема живет только в научном сообществе. Считается, что для ее сохранения и развития требуется, чтобы она интересовала как минимум сто авторов и привлекала хотя бы несколько десятков исследовательских групп 5. Поэтому, если считать, что PI растут вместе с темами, с социальным окружением, придающим этим темам выходящую за пределы узкой науки общественную значимость, с системой накопления навыков и знаний, то любую систему по выращиванию ключевых исследователей нужно делать в значительном масштабе.

Справедливости ради нужно сказать, что растить своих выдающихся сложно и долго (говорят о правиле «10 000 часов», которые требуются провести в обретении квалификации, чтобы достичь мастерства 6), иногда можно обойтись и рекрутированием готовых исследователей, особенно если речь идет о научных «звездах».

И все же главный путь обретения конкурентоспособности в науке и инновационно-технологической сфере — растить собственных лидеров в исследованиях и разработках, формировать вокруг них тематические сообщества. Корпус научных лидеров в регионе должен быть весьма обширным и адаптивным к смене исследовательской повестки и развитию организации науки и ее экспериментально-методической базы.

Томский опыт

В нашей стране в рамках реализации «Стратегии научно-технологического развития России» в этом году будут выбраны пилотные регионы, способствующие концентрации на своей территории наиболее актуальных исследований и разработок. Томская область не случайно стала одним из претендентов на получение статуса такого региона: с исследованиями, разработками и образованием прямо или косвенно связано около 18% ее ВРП.

Регион запустил ряд проектов, направленных на перестройку своего научно-технологического и инновационного комплекса под приоритеты «Стратегии…». Среди прочих проектов выделяется инициатива по развитию человеческого капитала в науке и выращиванию научных лидеров России, реализованная в формате Школы PI.

Открытие Школы состоялось 26–27 февраля при участии ведущих ученых Российского квантового центра, МГМУ имени И. М. Сеченова, НГУ, МИФИ, экспертов в сфере управления наукой фонда «Сколково» и ФАНО России, а также высокотехнологического бизнеса. В работе школы приняли участие около ста молодых ученых (аспирантов, научных сотрудников, кандидатов наук) из различных университетов и институтов РАН, а также бизнеса.

Хотя школа — проект долгосрочный, который только стартует, по его запуску можно сделать ряд выводов, относящихся как к развитию исследований и разработок в регионах, так и к статусу ключевых исследователей в российской науке.

График 3

1. Principal Investigator — это новая позиция в системе разделения труда в науке, по крайней мере в России. Организация исследований и руководство ими — это не традиционное научное руководство и заведование структурным подразделением какой-либо исследовательской организации. Это новая профессия со своим набором знаний и навыков (их нет у предыдущего поколения исследователей, и это поколение не может в полной мере готовить PI как профессионалов), новым типом карьеры, требующим другой фиксации успехов (не степеней, а иногда и не публикаций), других скоростей продвижения и проявлений мобильности.

Примеры такой организации карьеры в мировой науке предостаточно. В университетах Великобритании, входящих в Консорциум по компетенциям в области образования (ECC), предусмотрена ежеквартальная оценка компетенций профессоров и научного персонала — HERA (Higher Education Role Analysis Scheme). Успешное прохождение процедуры оценки — обязательное условие продвижения по карьерной лестнице. В США и Европе распространена система грейдов (от англ. grade — «ступень», «уровень») для описания траектории карьерного развития ученого: для перехода на следующий уровень нужно пройти аттестацию. 

К таким стандартам должна подтягиваться и подготовка наших исследователей. Проблема для России в том, что пока это международные или зарубежные стандарты. Свои придется еще какое-то время доделывать.

Пока же участники Школы PI в Томске дали свое видение карьерной лестницы ученого. Это традиционный линейный рост от ассистента (ученика) далее через позиции исследователя, руководителя исследовательского проекта и руководителя научного направления до «большого» ученого с мировым именем. На весь путь уйдет не меньше десяти-пятнадцати лет. Такой квалификационный рост в большей степени отражает служебное продвижение в отдельной и стабильной формальной организации или в маленькой научной школе, похожей на ремесленный цех, а не в динамичном научной и инновационно-технологической экосистеме.

Рисунок 2

2. Термин Principal Investigator к российской действительности в полном объеме не применим. И не только из-за того, что это заимствование из английского. Если знания собраны не нами, а мы их осваиваем, ничего плохого в заимствовании терминов, фиксирующих новые смыслы, нет. С одной стороны, в мире полным ходом идет научная и промышленная революция. Она производит тектонический сдвиг в смыслах. Миру придется выучить бездну новых слов. Право первым придумать знак для обозначения новой деятельности всегда принадлежало первопроходцу. Просто и PI не самое новое обозначение формирующейся в науке профессиональной деятельности. С другой стороны, ключевые исследователи должны быть вписаны в существующую и устанавливающуюся в стране систему разделения труда в исследованиях и разработках. Она будет долго (возможно, всегда) обладать существенной спецификой. Сделать кальку с зарубежной практики, пусть и успешной, не удастся.

3. Бессмысленно пропускать ученых через Школу ключевых исследователей, не перестраивая всю систему управления НИОКР. Для выпускников этой школы скорее всего не найдется места в старой системе исследований и разработок. Поэтому томским научным организациям необходимо параллельно подготовке PI запустить перестройку структуры их исследовательской деятельности. По крайней мере, Томский университет в этом направлении декларировал целенаправленное движение. Карьерная лестница, по которой выражает готовность двигаться молодежь, должна быть реальной, а не гипотетической возможностью.

4. Встает вопрос, кто и как попадает в школу. Каким-то образом отобранный «кадровый резерв» исследовательских организаций или «активисты», то есть те, кто сам проявляет инициативу двигаться и делать научную карьеру? В Томске пока пошли по пути ставки на «активистов». Они самые мотивированные. При попадании в состав школы они были вынуждены пройти несколько этапов регистрации и тестирования. Это гарантия, пусть и недостаточная, того, что люди готовы выбрать PI как свою профессиональную карьеру и понимают, что этому нужно учиться, над ней нужно работать. Участники школы осознают необходимость думать в логике проектов, наращивать компетенции по управлению проектами, научному стратегированию, выстраиванию карьеры, нетворкингу, трансферу результатов исследований в экономику (см. график 3 и рисунок 2).

5. Полный коллапс сознания при обсуждении со слушателями школы того, как формируется исследовательская повестка и выбираются научные темы. В лучшем случае такой выбор делает научный руководитель. В худшем — представления о трендах развития тематического поля науки и актуальных вызовах перед исследователями черпают из научно-популярных интернет-событий, постов в фейсбуке, фильмов типа «Видоизмененный углерод», «Марсианин» и японских мультфильмов. Результаты опроса участников и их работы на открытии школы наглядно это демонстрируют (см. график 4). Отсюда подготовка к полету на Марс, его терраформирование к 2050 году, создание человеческих колоний и переселению в космос избыточного населения бессмертных людей. Это не шутка, а предъявленные представления части аспирантов и относительно молодых кандидатов наук.

График 4

Резюме: нельзя прогнозирование в науке отдавать на откуп сторонним организациям, видение будущего науки, тематической повестки должны формировать сами включенные в НИОКР исследователи. Прогнозирование — часть работы PI и его «ядерная» квалификационная характеристика. Но для такого прогнозирования не подходят ни «тяжелые» форсайты по методу «Дельфи» (нет вовлечения и односторонняя коммуникация), ни распространенные в социальном активизме так называемые быстрые (rapid) форсайты с выбросами из головы на планшет страхов и фантазий вперемешку со знаниями и целями (коммуникация доминирует над содержанием). Видимо, нужно искать другие форматы, которые позволят ученому увидеть картину будущего и себя в ней.

Следовательно, научное прогнозирование необходимо реорганизовать, а слушателей школы учить современному прогнозированию. Возможно, в регионах искомые профессиональные сообщества могут и должны собираться вокруг такого совместного прорисовывания повестки дня для исследований в зоне их научного интереса.

В мире есть множество примеров, доказывающих, что прогнозирование — это часть процесса исследовательских организаций и одна из важных компетенций ученых, для развития которой доступно немало возможностей. Научно-технологический форсайт (Tech Foresight) —регулярная практика в Имперском колледже Лондона. Для бельгийского IMEC прогнозирование строится как ежегодная конференция, на которой лидеры науки и технологий представляют свое видение фронтира исследовательской повестки. Есть глобальная онлайн-сеть FERN (Сеть форсайт-образования и исследований) для людей, интересующихся форсайтами и стратегическим планированием, в том числе в сфере науки. Более того, появляется все больше сертификационных образовательных программ в области форсайт-технологий и стратегирования для магистров и PhD; по данным Фонда акселерации исследований США (ASF), они уже доступны более чем в 50 университетах мира. Что-то подобное должно быть развернуто и в Томске. 

Однако одного прогнозирования, пусть и идеально организованного, недостаточно для выбора исследовательской повестки конкретными проектными группами. Видимо, здесь нужно будет еще искать форматы выбора актуальной тематики и сбора под нее боеспособных научных лидеров и их команд.

Графики 5 и 6

6. Нужно сформировать совместно с участниками школы карту разделения труда в исследованиях и разработках. На сайтах многих зарубежных исследовательских организаций схемы таких карт приводятся в виде визуализации партнерской сети. Беда в том, что перенести эти схемы в российскую действительность не всегда возможно: не институционализированы сами партнерства, нет языка совместного обсуждения тем, интересов, результатов НИОКР и т. д. К этому можно добавить ограниченный опыт коллабораций и обмена знаниями региональных ученых (см. графики 5 и 6).

Роль PI заключается в переводе научных возможностей в экономические результаты. Они должны понимать всю сложность и разнообразие видов экономической деятельности. Молодые ученые Томска массово не владеют навыком ведения переговоров с бизнесом: попытки продать результаты исследований заканчиваются неудачей, хотя потенциал коммерциализации своей научной работы они оценивают высоко (см. графики 7 и 8).

Возможно, целый блок наработанных методик коммуникации в инновационном менеджменте нужно будет переносить в Школу PI: организация «питч-сессий», презентация проектов, гибкое (agile) проектирование и гибкие проектные группы, с обязательным участием тех, кто понимает в информационных технологиях (devops). Совместное прорисовывание позиционной карты для участников школы может стать способом выхода в рефлексию по поводу своего места в системе разделения труда и определением исходных оснований для коммуникации с другими участниками этой системы. Пока же у слушателей большинство значимых позиций наглухо закрыты узкими функциональными местами в их материнских организациях — университетах или НИИ. 

Графики 7 и 8

И все же у Томска есть все основания для воспроизводства новых поколений своих «главных исследований»: есть сильнейшие университеты (два участника национальной программы «5–100», СибГМУ, имеющий статус опорного, ТУСУР — исследовательский), есть ведущие академические институты и медицинские центры, есть достаточно большой корпус инновационных предприятий, вышедших из университетов и НИИ, есть почти 100 тысяч студентов и аспирантов, большинство из которых обучаются очно.

А главное, есть те, кто стремится сделать карьеру в исследованиях и разработках. Томск первым из российских регионов запустил свою Школу ключевых исследователей. У первопроходца всегда большие риски, но и наибольшие шансы выиграть соревнование за владение актуальной исследовательской повесткой и собрать у себя самый динамичный и передовой человеческий капитал. Инвестиции в людей — это тот вид капиталовложений, которые растут вместе с людьми, прежде всего за счет их собственной энергии.

*Председатель правления Центра стратегических разработок «Северо-Запад», вице-президент Фонда ЦСР.