Кредитная контрреволюция

В ноябре 2016 года случилось знаменательное событие — первооткрыватель краудлендинга английская компания Zopa, едва выйдя в прибыль впервые за одиннадцать лет работы, направила национальному финансовому регулятору Financial Conduct Authority (FCA) заявку на получение банковской лицензии. За минувший год еще несколько десятков сервисов краудлендинга последовали ее примеру. Позиционировавшие себя как антиподы и «убийцы» банков, маркетплейсы выстроились в очередь на операцию по «смене финансового пола».

Явление, прямо скажем, неординарное. Из близких аналогов можно вспомнить лишь пример двух грандов большой инвестбанковской пятерки в США — Morgan Stanley и Goldman Sachs, которые в разгар кризиса 2008 года под угрозой банкротства перебежали под опеку Федеральной корпорации по страхованию депозитов, став обычными коммерческими банковскими холдингами.

Какие же мотивы подвигли краудлендеров к столь серьезному изменению своей бизнес-модели? Следует ли из этого, что модель небанковских кредитных маркеплейсов в принципе изжила себя или мы являемся свидетелями поиска более эффективной гибридной модели, совмещающей в себе достоинства небанковской интернет-площадки и полноценного банка?

Попробуем разобраться. Но сначала уважим нефинансистов — дадим несколько определений.

Кредитные торренты

Краудлендинг (от англ. crowd — толпа и lend — ссужать, одалживать) — это метод онлайн-кредитования инвесторами физических лиц или компаний посредством специально созданных интернет-ресурсов. Поскольку в этой модели кредитор и заемщик связаны напрямую, такие финансовые операции также называются пиринговым (peer-to-peer, сокращенно p2p, от англ. peer — равный, партнерский) кредитования.

Наиболее показательная аналогия — торрент-трекеры, работающие по пиринговой модели: в то время как одни пользователи «раздают» со своих компьютеров через специальные программы те или иные файлы, другие их скачивают, а затем автоматически присоединяются к раздающим. Так же и у сервисов p2p-кредитования: одни клиенты площадки выставляют заявку на кредит, другие ее одобряют и инвестируют свои деньги.

Большая Zopa

Первый сервис взаимного кредитования появился в 2005 году в Великобритании: выходцы из банка Egg создали компанию Zopa. Спустя год площадкой пользовались почти 50 тыс. человек. А к сегодняшнему дню компания насчитывает уже без малого 280 тыс. заемщиков, которые получили кредиты в общей сложности на 2,9 млрд фунтов. Количество активных инвесторов-кредиторов — около 60 тысяч.

Забавное для русского уха название пионера рынка краудлендинга есть не что иное, как сокращение от скучной фразы «зона возможного соглашения» (zone of possible agreement — ZOPA), отражающей более гибкое, по крайней мере в теории, формирование цены заемных средств в системе пирингового кредитования по сравнению с традиционной банковской моделью.

Идея была проста. Человек оставлял на площадке заявку на кредит от двух тысяч до пятнадцати тысяч фунтов стерлингов. С помощью аутсорсера — кредитного бюро Equifax — площадка оценивала кредитоспособность заемщика, присваивая заявке один из четырех возможных рейтингов, от A до D. Другие пользователи площадки просматривали эти заявки и инвестировали в них свои сбережения. Размер инвестиций мог варьироваться от 500 до 25 тыс. фунтов. Кредиторам Zopa предлагала доходность в пределах 5–6%, что на тот момент превышало средние ставки по депозитам. Сегодня доходность, которую получают инвесторы, варьируется от 4 до 5,1%, диапазон ставок заемщикам — от 2,8 до 34,9%. Для сравнения: ставки, которые предлагают британские банки по индивидуальным сберегательным счетам (популярный в Соединенном Королевстве инвестиционный инструмент, по сути представляющий собой депозит с освобождением от налога на прибыль) не достигают и 2%. А по данным британского портала Money, самые привлекательные ставки по кредитным картам находятся в диапазоне 19,9–39,9%.

Весь процесс был переведен в алгоритм, и, разумеется, никаких отделений у Zopa не существовало. Это позволяло компании существенно снижать операционные затраты и, как следствие, ставки. Сейчас это кажется чем-то обыденным (так, в России давно и успешно работает полностью онлайновый Тинькофф-банк), но тогда бизнес-модель Zopa была существенным прорывом. К ней вскоре присоединились другие компании. В 2006 году заработал Prosper — первый p2p-сервис в США, в 2007 году открылась Paipaidai в Китае.

Вторая важная новация молодой отрасли заключалась в том, что p2p-сервисы не брали на себя кредитные риски, выступая исключительно в роли площадок, сводящих между собой кредиторов и заемщиков. И в то время как Zopa получала комиссионный доход за выдачу кредита — за создание кредита, за его обслуживание (платят заемщики), а также 1% за желание инвестора продать свой кредит и получить деньги, инвесторы в случае банкротства заемщиков теряли все.

Правда, сама Zopa изначально объявляла, что дефолт по займам составит в среднем 1%, а для того, чтобы минимизировать риски, инвестиции разбивались на мелкие транши. Как поясняет сайт Zopa, каждый такой «депозит» разбивается на мини-транши из 10 фунтов. Соответственно, если инвестор вложит условную тысячу фунтов, ни у одного из заемщиков не будет более 1% его инвестиций.

Бизнес-модель, при которой компания не принимает на себя кредитные риски, стала называться маркетплейсом. Позже появились сервисы, которые отказались от такой модели и начали кредитовать заемщиков со своего баланса. Они уже почти ничем не отличались от классических банков, разве что все еще оставались в онлайне. К тому же компании хоть и принимали деньги от инвесторов, но не квалифицировали их как депозиты и, соответственно, не попадали под жесткие требования и контроль национальных финансовых регуляторов, требующих обязательного страхования вкладов.

«Модель платформы, по которой компании только сводят между собой стороны сделки, не принимая кредитного риска, кажется мне более честной, — рассуждает Иван Белый, гендиректор p2p-компании “Фандико”, провайдера кредитов для МСБ. — В этом случае компании фокусируются на том, что, по сути, является ядром кредитования: построение такой модели оценки рисков, благодаря которым фактические потери будут соответствовать ожидаемым. В случае кредитования с баланса компании фактически повторяют бизнес-модели банков или МФО и создают “цифровой банк”. И если риски оказываются не на том уровне, который прогнозировался, у них есть искушение и возможность каким-то образом скрыть проблемы и возможные дефолты (на время) на балансе. В случае с платформами такой возможности нет: ты прозрачен, сделал пару неверных шагов — потерял доверие и оказался вне игры».

Партнер венчурного фонда Target Global Михаил Лобанов считает, что ни та ни другая модель не дают каких-то преимуществ с точки аппетита к риску: «Если ты маркетплейс и совершаешь ошибку, ты теряешь доверие инвесторов и бизнес. Если ты кредитуешь со своего баланса — теряешь деньги и бизнес».

«Когда такие платформы появились за рубежом, они, безусловно, были инновацией, — рассуждает Иван Белый. — Они появились в ответ на запрос рынка на рефинансирование банковских кредитов по более низким ставкам. И они смогли соответствовать этому запросу за счет существенного снижения издержек».

Золотой век

Кризис 2008–2009 годов привел к расцвету краудлендинговых площадок. Банки в развитых странах закрутили гайки, стали массово отказывать клиентам — не в последнюю очередь с подачи национальных регуляторов, ужесточивших требования к резервированию и капиталу. Заемщики, которые еще могли получить кредиты в банках, были вынуждены делать это по заоблачным ставкам. На этом фоне p2p-сервисы, не скованные банковским регулированием, развернули активную экспансию. Помогло им и фронтальное снижение процентных ставок, начатое в США и продолжившееся в Европе: доходности p2p-сервисов и до кризиса были выше, чем средние ставки по депозитам, теперь же разрыв увеличился.

В последующие годы рынок рос как на дрожжах. По данным аудиторской компании Deloitte, в 2014 году в Соединенных Штатах p2p-сервисы выдали 10,7 млрд долларов займов против 4,1 млрд годом ранее и микроскопических 473 млн в 2011-м. В Соединенном Королевстве в 2014 году было выдано займов на 1,5 млрд фунтов стерлингов, в континентальной Европе — на 669 млн евро. В 2011 году эти цифры составляли 91 млн фунтов и 32 млн евро соответственно.

Компании находили для себя и новые ниши. Помимо потребительских займов на p2p-площадках появилась возможность получить кредит на развитие бизнеса или под залог недвижимости.

В 2011 году четыре выпускника Стэнфордской высшей школы бизнеса вложили около 2 млн долларов в p2p-компаниюSoFi, которая выдавала такие же потребительские займы, как Zopa и LendingClub, но для конкретной аудитории — американских студентов и недавних выпускников вузов. В 2012 году таких займов было выдано на 90 млн долларов, к 2014 году — уже 7,8 млрд долларов. Российских студентов ставки SoFi могли бы ошеломить: от 1,09 до 5,23%.

При этом сервис не ограничивался кредитованием, регулярно проводя для своих клиентов мероприятия в офлайне: от вечеринок до профессиональных консультаций. Логичным развитием столь тесных отношений стала программа, которую сервис запустил в 2014 году: если заемщик SoFi терял работу, платежи по его кредиту замораживались на срок от трех месяцев до года. На протяжении этого срока сервис помогал заемщику найти новую работу: участвовал в составлении резюме или подготовке к собеседованиям, знакомил с венчурными инвесторами.

По словам Михаила Лобанова, к настоящему времени сформировалось пять ключевых направлений, в которых работают p2p-сервисы: потребительские кредиты, малый бизнес, кредиты под залог недвижимости, факторинг и студенческие займы. «Есть еще небольшие, например солнечные батареи, но это уже совсем экзотика», — добавляет Лобанов.

Постепенно на сервисы обратили внимание и традиционные игроки, залатавшие нанесенные кризисом раны: банки и инвестфонды начали активно инвестировать в p2p-займы. По оценкам Deloitte доля институциональных инвесторов в фондировании британских сервисов Finding Circle, Zopa и RateSetter была почти на нулевом уровне вплоть до середины 2014 года, а затем начала резко расти и к апрелю 2015-го составляла уже 30%.

Конец 2014 года стал звездным для рынка p2p-кредитования. Четырнадцатого декабря IPO на Нью-Йоркской бирже провел LendingClub, выдавший с момента основания займов почти на 7 млрд долларов. Компания привлекла почти 755 млн долларов, в первый же день торгов ее капитализация составила 8,5 млрд долларов, при том что год компания закончила с убытком в 33 млн долларов.

Спустя несколько дней свои акции на 200 млн долларов на бирже продал еще один американский стартап — OnDeck, занимавшийся кредитованием малого и среднего бизнеса и с момента основания выдавший займов почти на 2 млрд долларов. Проданные в ходе IPO за 20 долларов акции спустя сутки подорожали до 28 долларов, капитализация компании составила 1,8 млрд долларов. Но 2014 год компания также закончила с убытком в 32 млн долларов.

Как следует из отчетности обеих звезд фондового рынка, убытки во многом были обусловлены затратами на разработку новых технологий, маркетинг и персонал. Тогда рынок в них поверил. Компании бодро стартовали, им нужно было расти и захватывать новые рынки: рост административных и операционных издержек был воспринят как нечто само собой разумеющееся. Как оказалось, зря.

Махинации и пирамида

Понедельник 9 мая 2016 года стал черным днем для создателя LendingClub Рено Лапланша. После выходных он оказался безработным: совет директоров LendingClub отправил его в отставку. Этому событию предшествовало внутреннее расследование, в ходе которого выяснилось, что компания продала инвестбанку Jeffries портфель займов низкого кредитного качества на 22 млн долларов, причем по ссудам на 3 млн долларов сотрудники LendingClub сфальсифицировали документы, изменив дату их выдачи. Кроме того, на свет вылез откровенный конфликт интересов: оказалось, что Лапланш втайне от совета директоров инвестировал собственные сбережения в фонд Cirrix Capital, 15% акций которого LendingClub ранее купил за 10 млн долларов. Пикантность истории заключалась в том, что Cirrix был важным звеном в бизнес-модели LendingClub: фонд брал кредиты у банков и выкупал на них займы LendingClub.

Новость об отставке Лапланша незамедлительно сказалась на котировках LendingClub — за день они обвалились на 35%, до 4,6 доллара. Впрочем, акции компании уже давно не пользовались успехом у инвесторов. В первый день после IPO LendingClub бумаги торговались дороже 23 долларов и с тех пор неуклонно падали в цене.

По аналогичной траектории двигались акции OnDeck. После IPO они торговались дороже 24 долларов, к началу 2016 года подешевели до 7 долларов, а 3 мая обвалились на 34% до 5,5 доллара. И это при том, что в OnDeck даже и близко не было такого скандала, какой произошел с Лапланшем. В чем же была проблема? Почему капитализация обеих компаний за полтора года после звездных IPO сократилась почти в пять раз?

Обозреватель финансового портала Motley Fool Джей Дженкинс, анализировавший проблемы на рынке в мае 2016 года, сравнивал бизнес-модель p2p-кредиторов со стулом на трех ножках. И каждая из них зашаталась. Первой ногой была проблема быстрого роста, который компании демонстрировали в предыдущие годы. OnDeck в 2013 году выдала займов на 458,9 млн долларов, в 2014-м — уже на 1,16 миллиарда. «На IPO OnDeck компанию оценили в 15 раз дороже балансовой стоимости, — писал Дженкинс. — Компания оказалась не способной оправдать возложенные на нее ожидания: ранее она прогнозировала 40–55-процентный рост кредитования, в начале мая инвесторам сказали, что лучше ожидать роста на 30–35%».

По словам обозревателя, вторая и третья ножки очень взаимосвязаны: p2p-площадки должны, с одной стороны, выдавать кредиты высокого качества, а с другой — сделать так, чтобы инвесторы были довольны своими инвестициями и продолжали сотрудничать. «Сокращение выдачи в OnDeck объяснили ужесточением кредитных условий, — объяснял Дженкинс. — Сначала это могло показаться обнадеживающим, но в то же время означало, что предыдущие кредитные стандарты были слишком слабыми. Может быть, проблемы у компании возникли из-за плохого качества кредитов и разочарованных инвесторов?» В той же статье обозреватель напоминал, что в апреле от сотрудничества еще с одной крупной американской площадкой, Prosper, отказалась Citigroup, после того как Moody's снизило рейтинг нескольких кредитных пулов Prosper.

Нервозности инвесторам добавили и крайне негативные новости из Китая, где в середине 2015 года произошел обвал на Шанхайской фондовой бирже. В начале февраля 2016-го рухнула одна из крупнейших местных p2p-платформ Ezubao. Оказалось, что лидер рынка, выдавший за полтора года с момента основания более 8 млрд долларов кредитов, представляет собой банальную денежную пирамиду: 95% заявок на займы были сфальсифицированы, деньги инвесторов направлялись не заемщикам, а в карман учредителей площадки. Пострадавшими были признаны 900 тыс. человек, более 20 сотрудников и владельцев Ezubao отправились за решетку.

Кризис доверия в начале 2016 года сказался на всех платформах: выдачи кредитов начали падать. Согласно отчетам Prosper, если в четвертом квартале 2015 года было выдано кредитов на 1,1 млрд долларов, то в первом квартале 2016-го — уже на 978 миллионов. Всего за 2016 год площадка выдала 161,3 тыс. заемщиков займов на 2,2 млрд долларов против 3,7 млрд для 275,8 тыс. клиентов в 2015 году. LendingClub также столкнулся с сокращением выдачи, но год смог закончить в плюсе — символическом по сравнению с предыдущими годами роста. Выдачи на площадке выросли всего на 4%, до 8,7 млрд долларов, при том что в 2014 году рост составил 91%, с 4,4 млрд долларов до 8,4 миллиарда. Рынок краудлендинга влетел в первый в своей недолгой истории полноценный кризис.

Быстрее и дороже

Ахиллесова пята пиринговых площадок — стоимость и надежность фондирования. Хотя выигрыш в удельных операционных издержках по сравнению с банками несомненен, дорогое фондирование может свести этот выигрыш на нет. Банки имеют доступ к практически бесплатным текущим счетам граждан и компаний, и чем активней они их используют для фондирования, тем большее имеют пространство для маневра.

Еще одна важная составляющая цены кредита — стоимость риска. Пока что с точки зрения управления риском p2p-площадки показывают результаты в среднем лучше, чем банковская система. Однако ни один из таких сервисов еще не прошел через полный кредитный цикл, который начинается с привлечения банками «свежих» заемщиков, затем проходит стадию агрессивного наращивания портфелей и заканчивается спадом и ростом просрочки и недоверия к заемщикам, обусловленным либо чрезмерным оптимизмом банкиров на предыдущей стадии, либо экономическим спадом. Затем следует очистка портфеля, банки снова начинают чувствовать аппетит к риску, и цикл повторяется. И сегодня еще рано судить о том, как поведет себя p2p-модель в фазе экономического спада и поднимающейся волны дефолтов. «Стоимость риска у краудлендеров такая же, как и у банков, — уверен Михаил Лобанов. — На самом деле, 80 процентов заемщиков — это бывшие клиенты банков, которые идут на площадку, чтобы рефинансировать кредиты по более низкой ставке».

Сами инвесторы психологически ориентируются на более традиционные виды инвестиций — другими словами, продолжают нуждаться в посреднике и гаранте, который сам решает, куда дальше инвестировать полученные от розничных клиентов деньги.

«Первая проблема, с которой сталкиваются краудлендинговые проекты, — это проблема курицы и яйца, — говорит Владислав Солодкий, управляющий партнер венчурного фонда Life.SREDA VC. — Заемщики не придут, пока нет денег, которые им дадут, а кредиторы не придут, пока им не покажут трек-рекорд (результаты управления средствами инвесторов на среднесрочном горизонте. — “Стимул”) и что есть спрос и умение управлять рисками. Кредиторы и инвесторы никогда первыми не приходят — поэтому, скорее всего, первый оборотный капитал будет ваш личный».

Представляется, что все эти «родовые» недостатки p2p-сервисов стали причиной трансформации, которую рынок переживает сегодня.

Переоценка рисков

В сентябре 2017 года Zopa разослала 60 тыс. своих инвесторов весьма тревожное письмо. Клиентский менеджер компании предупреждал, что период низкого уровня плохих долгов может в ближайшее время закончиться. Напомним, что на старте Zopa прогнозировала не больше 1% дефолтов. С тех пор уровень дефолтов крайне редко превышал 2%, максимальная доля плохих долгов — 4,2% — наблюдалась в разгар кризиса 2008 года. И это не уникальные достижения: у британской p2p-компании FundingCircle, выдающей займы малым и средним предприятиям, доля дефолтов держится на таком же уровне: 1,9–2,3% с 2013 года.

Сейчас Zopa становится консервативнее: по кредитам 2016 года дефолты ожидаются на уровне 4%, по займам 2017-го — 5%. В письме клиентам сервис говорит, что ожидаемые прибыли по займам, выданным до августа 2017 года, могут снизиться на 40–70 базисных пунктов.

Ранее, в декабре 2016 года, Zopa объявила, что на время прекращает принимать новые деньги от инвесторов. Сейчас в списке ожидания сервиса почти 15 тыс. человек, и лишь часть из них планируется допустить на платформу до конца текущего года.

«Здесь как раз переизбыток инвесторов, — рассказывает о ситуации на британском рынке p2p-кредитования Михаил Лобанов. — Zopa удерживает объемы выдачи, но параллельно немного меняет модель, переориентируется на более качественных заемщиков». По словам Лобанова, так делает не только Zopa: «Краудлендеры понимают, что хороший кредитный цикл длится уже достаточно долго и потому выдают займы более качественным заемщикам».

У американских сервисов риски и раньше были выше, чем в Великобритании: у LendingClub после кризисных 12–14% доля дефолтов колеблется вокруг 8%, у Prosper по кредитам, выданным в 2009–2013 годах, — 11%. Но этот разрыв отражает и более высокий уровень просрочки по потребительским кредитам в США: по данным Федерального резервного банка Нью-Йорка, ставки дефолтов по кредитным картам составляют сейчас в США в среднем 6–8%.

После кризиса доверия 2016 года американские площадки снова начали наращивать кредитование, но пока не вышли на пиковые показатели. В первом квартале 2016 года LendingClub выдал займов на 2,7 млрд долларов — этот исторический максимум все еще не достигнут: в третьем квартале 2017 года выдачи составили 2,4 млрд долларов. Аналогичная ситуация и у Prosper, и у OnDeck.

Нероссийская история

Основные рынки p2p-кредитования — США, Великобритания и Китай. При этом КНР сейчас занимает первое место на рынке краудлендинга: местные площадки выдают, по оценкам Михаила Лобанова, в восемь раз больше кредитов, чем их американские коллеги. При этом г-н Лобанов отмечает, что в Китае сохраняется крайне непрозрачная статистика p2p-кредитования.

Однако продемонстрировать масштаб китайского рынка не составит труда: в ноябре 2016 года сервис Lufax объявил, что может выйти на IPO и привлечь 5 млрд долларов. В январе 2017 года компания оценивалась в 18 млрд долларов, ее услугами на тот момент воспользовались более 23 млн человек, объем операций превысил 480 млрд долларов. Авторы исследования The Americas Alternative Finance Industry Report (сотрудники Кембриджского и Чикагского университетов) оценивали весь рынок p2p-кредитования в США в 33 млрд долларов, из которых на потребительское кредитование приходилось 24 миллиарда. По данным британской ассоциации P2P Finance, по итогам третьего квартала 2017 года общий объем выданных в Великобритании займов составил 7,2 млрд фунтов, из них 4,4 млрд — компаниям.

В декабре 2016 года Zopa приостановила прием денег, в листе ожидания сегодня 15 тысяч инвесторов. CEO Zopa Джайдев Джанардана не видит в этом проблемы: «Ресторан, пользующийся высоким спросом, не устанавливает в зале дополнительные столики, он вводит предварительное резервирование столиков. Ровно это же сделали мы»

Фотография: zopa.com

В России рынок p2p-кредитования находится в зачаточном состоянии. По данным Центрального банка, в четвертом квартале 2016 года объем сделок на десяти отечественных краудлендинговых площадках (предоставляющих информацию ЦБ на добровольной основе) составил 256 млн рублей, из них на займы между физлицами пришлось 173 млн рублей. Для сравнения: остаток банковской ссудной задолженности населения в РФ приближается к 12 трлн рублей.

Михаил Лобанов отмечает, что в России активно развито кредитование физлиц микрофинансовыми организациями, но с p2p-площадками их сравнивать нельзя: «LendingClub дает деньги prime-заемщикам под 15 процентов годовых, МФО дает займы subprime-клиентам под два процента в день. Как раз только МФО в России и растет в силу того, что у нас нет среднего класса: или человек богатый и у него нет кредитов, или он живет от зарплаты до зарплаты. Классического среднего класса, который много зарабатывает и берет кредиты, как в США, крайне мало».

Действительно, p2p-площадки, ориентированные на потребительские займы, в России работают в большинстве своем именно по модели МФО. Одна из старейших, «ВДолг.ру», собственно, и является МФО; у компании «БезБанка» средние ставки для заемщиков в 2016 году достигали 1871% годовых, что соответствует обычным «займам до зарплаты»; до 546,5% доходили ставки сервиса Fingoroo, на который возлагали большие надежды участники рынка, — сейчас его сайт не работает.

С другой стороны, на рынке существуют сервисы, которые используют p2p-модель для кредитования бизнеса. Это, например, «Город денег», «Альфа-поток», StarTrack, «Фандико». Пока что их показатели невелики. «Альфа-поток», который представляет собой отдельный сервис Альфа-банка, выдал на сегодняшний день более тысячи займов, у «Города денег» 28,1 тыс. заемщиков, 4,7 тыс. инвесторов и 1,6 млрд рублей опубликованных займов, но в 2016 году было выдано всего 170 млн рублей займов для 180 проектов. На площадке StarTrack 52 компании (от сети футбольных клубов до разработчика мобильных приложений) привлекли 1,5 млрд рублей.

Революция захлебнулась

Zopa в 2017 году отметилась и еще одной новостью, иллюстрирующей тренды, разворачивающиеся на рынке. В июне сервис привлек от венчурного фонда Northzone и индийской финансовой группы Wadhawan Global Capital 32 млн фунтов стерлингов. Деньги сервису понадобились на создание собственного розничного банка, когда банковская лицензия у FCA все же будет получена. Как ожидается, процесс лицензирования может занять до двух лет, при этом защиту своих вкладов в рамках официальной компенсационной схемы (Financial Services Compensation Scheme, аналог российской системы страхования вкладов) получат только банковские, но не пиринговые клиенты компании.

Кроме того, сервис запустил новые продукты: рефинансирование ипотеки и автокредитов. А еще в 2013 году Zopa создала гарантийный фонда Safeguard, чтобы снизить возможные потери своих клиентов, принимающих, по сути, все кредитные риски. Его объем превышает 12 млн фунтов стерлингов, на сегодняшний день за счет фонда Zopa покрыла все дефолтные кредиты. Взносы в фонд осуществляются за счет комиссий, которые платят заемщики.

Процесс слияния традиционной банковской отрасли и p2p-сервисов идет уже давно. Последние стараются открывать для себя новые рынки, которые позволят им не быть настолько зависимыми от единственного источника дохода. Например, начинавшая с рефинансирования студенческих займов площадка SoFi сейчас предоставляет услуги по управлению активами и страхованию жизни.

Все более тесным становится и сотрудничество p2p-сервисов с банками. Даже на ранних стадиях такие компании, как LendingClub или Prosper, работали с американским WebBank из штата Юта, однако в этом случае банк выступал в роли оригинатора для пулов займов — благодаря этому они соответствовали законодательству США. Как говорилось выше, банки и инвестфонды с 2014 года активно инвестируют в займы, которые выдают p2p-площадки.

Владислав Солодкий говорит, что все p2p-сервисы в процессе своей эволюции так или иначе начинают кредитовать со своего баланса и постепенно переключаются с розничных инвесторов на институциональных. «Мелкие банки по факту просто дистрибутируют свой капитал напрямую, большие банки выигрывают на скупке портфелей оптом с дисконтом. Чистых сервисов, которые используют только фондирование от розничных клиентов, нет: это дорого и непредсказуемо, — говорит г-н Солодкий. — Даже если в начале человек начинает давать деньги в долг сам, то со временем быстро устает смотреть каждую заявку и переключается либо на роботов, которые автоматом распределяют деньги между многими заявками по указанным параметрам, либо сервисы предлагают им вложиться в секьюритизацию выданных портфелей вместе с крупными покупателями». По оценкам Михаила Лобанова, 90% всех кредитов маркетплейсов сегодня выдается за счет фондирования от институциональных инвесторов.

Примеров великое множество. В 2015 году LendingClub и Citigroup объявили о партнерстве, в ходе которого Citigroup предоставляет заемщикам на платформе финансирование через хедж-фонд Varadero Capital, который берет на себя первый риск потерь. В том же 2015 году LendingClub объявил о партнерстве с BancAlliance — консорциумом из 200 небольших американских общинных банков из 39 штатов. Несмотря на маленький размер (от 200 млн до 10 млрд долларов в активах), банки консорциума владеют четвертой по размеру филиальной сетью в США, а по суммарному объему активов заняли бы 14-е место в списке американских банков. Весной 2016 года было объявлено о партнерстве между JPMorgan Chase и OnDeck. Через Chase Buisiness Quick Capital малые предприятия получили возможность занимать до 200 тыс. долларов на срок до года, OnDeck предоставляет для сервиса технологию быстрого скоринга и андеррайтинга, за которую получает комиссионные и поддержку в виде оборотного капитала от JPMorgan Chase.

Процесс слияния p2p-сервисов и банков будет продолжаться и дальше, причем велика вероятность, что банки начнут попросту скупать своих партнеров. «Goldman Sachs уже запустил собственную площадку Marcus, выдавшую займов на два миллиарда долларов. Они делали это долго, потратили много денег. На рынке есть понимание, что проще купить уже готовый сервис», — считает Михаил Лобанов.

P2P-сервисы возникли ответ на вызов времени, в тот момент, когда банки показали свои слабые стороны: зарегулированность и неповоротливость. Создатели краудлендинга мечтали уничтожить традиционную банковскую сферу; теперь же банки перенимают у этих сервисов все самое лучшее, активно ассимилируя их. Круг замкнулся.

«Я думаю, что будет сращивание таких компаний с банками либо они сами станут банками, чтоб иметь доступ к капиталу, — говорит Борис Малеев, инвестиционный менеджер в “Газпром Медиа РТВ”. — В целом финтех-революции, о которой трубили несколько лет назад, за пределами технологии блокчейн так и не случилось».