Нобелевка за инновационную теорию роста

Половина премии досталась известному историку-экономисту Джоэлу Мокиру «за определение предпосылок для устойчивого роста посредством технологического прогресса», а вторую половину разделили Филипп Агьон и Питер Хоуитт «за разработку теории устойчивого роста посредством созидательного разрушения (creative destruction)».

Фактически новые лауреаты предложили две взаимодополняющие перспективы: историко-культурную (Мокир), исследующую ключевые источники начала экономического роста, и математико-экономическую (Агьон и Хоуитт), моделирующую основные механизмы, которые этот рост поддерживают.

И, как отметил один из членов комитета по присуждению премий профессор Института международных экономических исследований при Стокгольмском университете Джон Хасслер, научная работа, проделанная лауреатами, — это в том числе и важное практическое предупреждение: «Экономический рост нельзя принимать как должное. Мы должны поддерживать механизмы, лежащие в основе созидательного разрушения, чтобы не скатиться обратно в стагнацию».

Истоки экономического процветания

В своих многочисленных исследованиях по экономической истории Джоэл Мокир (он родился в 1946 году в Нидерландах и в конце 1960-х перебрался в США) уделил особое внимание описанию различных механизмов, позволяющих научным прорывам и инновационным практическим решениям дополнять друг друга и создавать самогенерирующийся процесс, ведущий к устойчивому экономическому росту. Мокир убедительно показал, что для трансформации технологических прорывов в устойчивый рост необходим непрерывный поток «полезных знаний» (useful knowledge). Он выявил, что решающим моментом, благодаря которому после нескольких столетий стагнации с начала XVIII века в наиболее развитых странах Европы наметился устойчивый экономический рост, стало эффективное слияние know-how («знания-как», в описании самого Мокира — «предписывающих знаний», prescriptive knowledge, практических рецептов и навыков) и know-why («знания-почему» — научных объяснений, в трактовке автора — «пропозиционального знания, propositional knowledge, что можно также перевести как «теоретическое знание»).

До начала промышленной революции многие прорывные изобретения быстро угасали, потому что их создатели, как правило, не могли их теоретически обосновать. Но как только научное мышление стало устойчиво подкреплять технологические достижения, инновационный процесс стал самоподдерживающимся.

Так, в специальном обзоре Шведской академии наук уточняется, что «XVI и XVII века стали свидетелями научной революции, ставшей частью эпохи Просвещения. Ученые стали настаивать на точных методах измерений, контролируемых экспериментах и воспроизводимости результатов, что привело к улучшению обратной связи между пропозициональным (know-why) и предписывающим (know-how) знанием. Это способствовало накоплению полезных знаний, которые можно было использовать в производстве товаров и услуг».

Мокир также доказывает, что ключевую роль в этом сыграли изменения в культурной и институциональной среде, особо выделяя три ключевых компонента. Первый — это так называемая Республика писем (Republic of Letters), сформировавшаяся панъевропейская сеть интеллектуалов и ученых, которая обеспечила конкурентный рынок новых идей. Свободный обмен знаниями через эту сеть, невзирая на политические границы, был уникальной институциональной особенностью Западной Европы XVIII‒XIX века.

Вторая важная составляющая, по Мокиру, — политическая фрагментация. Наличие множества европейских государств позволяло предпринимателям и инакомыслящим практически беспрепятственно переезжать в соседние государства, если одно из них пыталось ставить палки в колеса инновациям. Это способствовало практическому продвижению неортодоксальных идей, что выгодно отличало Европу от «крупных унитарных империй», таких, например, как Китай.

И наконец, третий ключевой элемент, — формирование так называемой культуры роста, или открытости общества к изменениям, то есть появление веры в полезность научно-технического прогресса и признание того, что знание может быть кумулятивным и оно должно систематически применяться для улучшения социально-экономических условий жизни.

Как отметила в своих комментариях к решению Нобелевского комитета коллега Мокира Дейдра Макклоски, «Мокир заставил нас, экономистов, всерьез отнестись к культуре. Он показал, что идеи и убеждения могут быть таким же важным фактором производства, как капитал и труд».

Кроме того, в своих работах Мокир показал, что для успешной реализации новых идей необходим устойчивый поток практических, технических и, не в последнюю очередь, коммерциализируемых знаний. В частности, Мокир в своей работе The Enlightened economy: An economic history of Britain 1700–1850 («Просвещенная экономика: экономическая история Великобритании 1700‒1850 гг.») отметил, что устойчивый рост в Великобритании впервые наметился благодаря тому, что страна стала «домом для множества квалифицированных техников и инженеров». Они умели превращать идеи в коммерческие продукты, и это было критически важно для достижения устойчивого роста.

Основоположником теории инноваций считают австрийского экономиста, политолога и социолога Йозефа Шумпетера

Архив Гарвардского университета

Продолжатели Шумпетера

Ключевое научное достижение двух других нобелевских лауреатов, француза Филиппа Агьона (родился в 1956 году в Париже) и Питера Хоуитта (ровесника Мокира, уроженца Канады) состояло в том, что они смогли перевести интуитивную, но мощную теоретическую концепцию Йозефа Шумпетера о «созидательном разрушении» в строгую математическую экономическую модель, которая теперь лежит в основе современной теории роста (так называемая неошумпетерианская теория роста).

Напомним, что исходная концепция «созидательного разрушения» (schöpferische Zerstörung) была детально разработана выдающимся австрийским экономистом Йозефом Шумпетером, хотя сам этот термин был впервые предложен еще в начале прошлого века немецким исследователем Вернером Зомбартом. Шумпетер, в частности, в своей работе «Капитализм, социализм и демократия» (1942) особо подчеркнул, что «процесс созидательного/творческого разрушения является сущностной чертой капитализма».

В своей основополагающей статье 1992 года A Model of Growth Through Creative Destruction («Модель роста посредством созидательного разрушения»), опубликованной в журнале Econometrica, Агьон и Хоуитт математически формализовали «шумпетерианский цикл» (базовую теорию экономических циклов, разработанную Шумпетером, который связывал их с технологическими инновациями). В центре их внимания процесс, в ходе которого новые, более совершенные продукты и производственные методы вытесняют старые. Этот цикл является одновременно «созидательным» (поскольку рождает новые технологии и компании) и «разрушительным» (поскольку приводит к банкротству устаревших фирм, исчезновению рабочих мест и т. д.). Именно этот трансформационный процесс лежит в основе устойчивого роста производительности и повышения общего благосостояния общества.

Агьон и Хоуитт создали рамочную рабочую основу, которая позволила практически применять базовые гипотезы Шумпетера в макроэкономическом анализе.

Как констатировал известный экономист, лауреат Нобелевской премии 2018 года Пол Ромер, «работа Агьона и Хоуитта вернула Шумпетера в мейнстрим экономической теории, снабдив его идеи строгим математическим аппаратом. Это позволило перейти от метафор к тестируемым гипотезам».

Кратко выделим основные элементы новой модели, разработанной Агьоном и Хоуиттом.

Во-первых, в отличие от более ранних моделей, где технологический прогресс считался внешним (экзогенным) фактором, Агьон и Хоуитт показали, что инновации являются в большей степени эндогенным процессом, результатом целенаправленной экономической деятельности, мотивируемой ожиданиями будущей прибыли.

Во-вторых, они обратили особое внимание на то, что компании, обладающие лучшими и наиболее передовыми технологиями, оформляя патенты на свою продукцию, могут получать доход, заметно превышающий их производственные затраты и, таким образом, получать монопольную прибыль.

И именно эта перспектива достижения временной монополии служит очень мощным стимулом для роста инвестиций в исследования и разработки. В упрощенной трактовке авторов обзора Нобелевского комитета, «чем дольше компания уверена, что сможет оставаться на вершине, тем сильнее ее стимулы к инвестициям в НИОКР. Однако рост НИОКР приводит к сокращению среднего времени создания инноваций, и компания, находящаяся на вершине, будет быстрее с этой вершины смещена. Таким образом, в экономике возникает баланс между этими силами, который определяет объем инвестиций в НИОКР и скорость процесса созидательного разрушения и экономического роста».

И наконец, третий ключевой момент: модель Агьона и Хоуитта стала первым макроэкономическим инструментом, включающим «созидательное разрушение» в контекст теории общего равновесия (General Equilibrium), что позволило новым поколениям исследователей осуществлять более глубокий анализ того, как взаимодействуют друг с другом производство, вложения в НИОКР, финансовые рынки и сбережения домохозяйств.

Теория Агьона и Хоуитта также показала, что оптимальный объем инвестиций в R&D зависит от баланса двух противоположных сил:

— «перелива/перетока знаний» (Knowledge Spillover): Новая инновация становится основой для будущих открытий, однако компания, создавшая это новое знание, не может полностью присвоить эту социальную выгоду. Это приводит к недоинвестированию в R&D с общественной точки зрения, что говорит в пользу необходимости государственного субсидирования процесса R&D.

— «перехвата/воровства бизнеса» (Business Stealing): инноватор, вытесняющий конкурента, получает прибыль, которую теряет «старая» (проигрывающая в конкурентной борьбе) фирма. И если «украденная» прибыль нового инноватора значительно превышает «социальную выгоду» от инновации, это может привести к чрезмерному (с общественной точки зрения) инвестированию в R&D.

И в целом разработанный Агьоном и Хоуиттом аналитический каркас позволяет более корректно оценить, какой из этих двух эффектов доминирует на конкретном рынке и, соответственно, в какой степени государству (институтам развития и проч.) необходимо искусственно поддерживать инвестиции в R&D.

При этом, как отмечается в обзоре Нобелевского комитета, теория Агьона и Хоуитта «показывает, что как слишком высокая, так и слишком низкая концентрация (капитала / монопольного контроля над рынком. — “Стимул”) негативно влияет на инновационный процесс. Несмотря на многообещающие достижения в области технологий, в последние десятилетия темпы роста снизились. И одно из объяснений этого, основанное на модели Агьона и Хоуитта, заключается в том, что некоторые компании стали слишком сильно доминировать на рынке».

Иными словами, несколько упрощая общую картину, можно сказать, что модель Агьона и Хоуитта показывает, что связь между конкуренцией и инновациями очень сложная и, хотя государственная антимонопольная политика необходима, ее основная цель в идеале должна заключаться не только в том, чтобы регулировать цены, но и в поддержке динамизма процесса «созидательного разрушения».