Самобытному генотипу брошен вызов цифры

Последние тридцать лет мы, компания АСКОН, создаем инженерное программное обеспечение, с помощью которого в машиностроении и строительстве десятки тысяч специалистов с высшим образованием решают свои профессиональные задачи. Мы разрабатываем российские ИТ-продукты для 3D-проектирования, решения по управлению инженерными данными и жизненным циклом изделий — в основном для российских же пользователей. ИТ-сегмент инженерного софтвера устроен вполне самобытно:

1. Небольшой размер рынка — даже в масштабах всего мира это всего около 45 миллиардов долларов, и это для всех отраслей, начиная с машиностроительного проектирования, проектирования электронных устройств до проектирования в строительстве (по данным компании CIMdata). Сегмент инженерного ПО в России составляет, по нашим оценкам, около 19 миллиардов рублей — это менее 2% всего отечественного ИТ-рынка.

2. Высокая наукоемкость и высокие требования к знаниям — как пользователя, так и разработчика: не будучи инженером, ПО для инженеров не создашь.

3. Открытая конкуренция все годы существования российского рынка САПР/PLM (системы автоматизированного проектирования и Product Lifecycle Management, управление жизненным циклом изделия). В отечественном сегменте рынка инженерного ПО российские разработчики занимают 20–25%, наша доля — на уровне 15%. АСКОН — один из трех-пяти лидеров среди поставщиков инженерного ПО в России, при этом остальные участники топ-5 — зарубежные компании. К сожалению, сам рынок недостаточно прозрачен для точной оценки долей других игроков. 

4. Успешная конкуренция отечественных разработчиков с ведущими зарубежными (обычно североамериканскими) игроками. Причем подобная ситуация наблюдается не только в России: Германия, Великобритания, Италия, Франция, Израиль, Китай, Япония, Турция — в этих странах тоже много лет существуют свои национальные вендоры, успешно соперничающие с транснациональными компаниями. Мы знаем об этом не понаслышке благодаря своему бизнесу по разработке геометрического ядра для моделирования, на базе которого многие иностранные ИТ-компании строят собственные решения.

Полезны ли эти отечественные, национальные САПР-вендоры заказчикам внутри страны? Наше мнение: здесь налицо прямое голосование «за» — заказчики голосуют рублем за ежегодно приобретаемые и обновляемые лицензии российского ПО. Нам довольно часто приходится напрямую пересекаться с зарубежными конкурентами в процессе выбора предприятием базовых систем. Заказчики выбирают систему, решающую их задачи, — простой выбор по цене здесь не подходит. Нередки и случаи прямой замены нашими продуктами ранее приобретенных и развернутых на предприятиях импортных решений. Все по-честному, никаких преференций: для заказчика роль играет функционал, цена, близость к вендору, возможность влиять на продукт. Прямой поддержки государством отечественных ИТ-игроков в нашем сегменте не наблюдается. А если она и есть, то эффект фактически обратный: по доступным нам данным (полученным на основании анализа публичных тендеров), объем продаж зарубежных инженерных решений в 2017 году рос быстрее, нежели отечественных, — и это с учетом политики импортозамещения и санкций, ограничивающих закупку импортного ПО.

Почему же мы уверены в том, что для ИТ-разработчиков — в частности, в нашем сегменте — главным ориентиром развития бизнеса является внутренний рынок, его потребности, а не наращивание экспортного потенциала продуктов? Есть и общие для всей ИТ-отрасли причины, но есть и уникальные, характерные для России. Мощная и многочисленная, даже после всех постсоветских преобразований и сокращений, промышленность (мы говорим о машиностроении и строительстве) — потенциальный потребитель сотен тысяч автоматизированных рабочих мест. Это не просто значительная емкость рынка, которая может быть интересна любому ИТ-игроку. Это еще и вполне определенная инженерная школа, или, как мы иногда говорим, инженерный генотип, отличный от немецкого, итальянского или японского, например. Это и вполне действенный, поддерживаемый и развивающийся свод национальных стандартов в области проектирования и производства. Все вместе эти факторы создают условия для существования достаточно широкого перечня вполне конкурентоспособных российских компаний-разработчиков, которые зачастую просто в силу географической близости, одной инженерной школы и возможности говорить на одном языке (в прямом и переносном смысле) оказываются ближе к заказчику и могут лучше понять и решить существенную часть его задач. Программные продукты этих компаний, может, и не вышли на зарубежные рынки, но вполне, как уже говорилось выше, конкурентоспособны в пределах отечественного.

Хотя говорить «не вышли» — это не всегда справедливо. Например, программный продукт для газо- и гидродинамических, а также тепловых расчетов FlowVision компании ТЕСИС уверенно конкурирует с серьезными решениями на зарубежных рынках. Один из их клиентов — компания Goodyear. Участвуют они и в важном международном проекте «Живое сердце» (Living Heart Project) по созданию математической модели работающего сердца человека. 

Появившаяся еще в Советском Союзе и доказавшая за минувшие десятилетия свою жизнеспособность отечественная отрасль создания инженерного ПО не просто находит новых и новых потребителей для своих решений. Она также является местом работы для тысяч выпускников российских технических вузов, которые все чаще и чаще работают по основной специальности, реализуют свои знания — и к своему интересу, и на пользу стране. Не будь этого места работы, вполне вероятно, что свои научные и профессиональные интересы выпускники удовлетворяли бы уже не в России.

Ни для кого в нашей индустрии не секрет, что в истории инженерного софтвера США был «русский период» и «русские компании», когда эмигранты из СССР хорошо продвинули технологии САПР на своей новой родине. Сегодня многое изменилось. Отечественные вендоры инженерного ПО востребованы заказчиками в России, встроены в мировой рынок САПР, на многих отраслевых внутренних форумах и конференциях делегации из России вторые по численности, зарубежные игроки знают своих российских конкурентов и учитывают их наличие в своих стратегиях, дорабатывая свои продукты, чтобы успешнее с ними (нами) конкурировать. Кроме публичных, то есть хорошо известных своими программными продуктами, отечественных САПР-игроков есть и скрытая часть рынка. В России в разное время разрабатывались и продолжают разрабатываться коды или части кода многих популярных зарубежных инженерных систем — например, наши многолетние новосибирские партнеры из компании «Ледас» работали над кодами Dassault Systèmes CATIA.

По мнению АСКОН, за последние двадцать пять лет в России, возможно, не было еще столь благоприятной внутренней среды для ИТ-бизнеса вообще и для развития САПР/PLM в частности. Да, был резкий взлет продаж лицензий ПО примерно в 2005–2007 годах, когда государство вместе с ИТ-бизнесом поэтапно навело первичный порядок с защитой интеллектуальной собственности на ПО. Но сейчас, похоже, все может сложиться даже более интересно для дееспособных рыночных компаний.

Почему мы видим плюсы в текущей ситуации? Нас, если честно, мало трогает риторика любого уровня про стремительное вторжение цифровой экономики в нашу жизнь. Мы прагматики. Мы ориентируемся не на то, что говорят, а на то, что делают. То, что делают наши заказчики, как растут их запросы и потребности, как это коррелирует и с нашим пониманием стратегии развития решений АСКОН, и с мировой практикой, и с общими для глобальной промышленности тенденциями. 

Да, сегодня для наших заказчиков цифровизация, цифровое производство становятся ключевыми вызовами, они спрашивают: что необходимо изменить в их процессах, в применяемых программных продуктах, чтобы с этими вызовами справиться? Так что для нас обеспечение поддержки требований, которые предъявляет к промышленным предприятиям, проектному бизнесу цифровая экономика, является ориентиром для развития в ближайшие годы.