Бесконечная псевдопушкиниана

Картотека стихотворных произведений, в разное время и по разным причинам приписанных Александру Сергеевичу Пушкину, включает в себя сведения примерно о 350 псевдопушкинских текстах. Ее ведет научный сотрудник Института русской литературы РАН (Пушкинский Дом) хранитель Пушкинского фонда Александр Дубровский. Картотека учитывает печатные и рукописные источники, начиная с текстов, которые были опубликованы еще при жизни Пушкина, или, «презрев печать», ходили в списках. В нее входят произведения, которые стали известны после смерти поэта и рассматривались П. В. Анненковым при выпуске первого научного собрания сочинений, Н. В. Гербелем, Н. П. Огаревым и другими издателями, печатавшими «потаенного» Пушкина за границей. Картотека включает в себя сведения о стихотворениях, приписанных Пушкину в русской периодической печати второй половины XIX века и вошедших в издания сочинений Пушкина под редакцией Г. Н. Геннади, П. А. Ефремова, П. О. Морозова и др. Картотека учитывает мнимого Пушкина XX века: тексты, приписанные Пушкину в изданиях под редакцией С. А. Венгерова и В. Я. Брюсова, в академических собраниях сочинений поэта, а также мистификации и фальсификации разных лет. Александр Дубровский рассказал «Стимулу», на какие стихи Пушкин не обращал внимания, что его возмущало, что угрожало свободе и даже жизни поэта и какие методы применяют ученые для того, чтобы установить истину: писал это Пушкин или не писал. Каждый такой случай — целое литературоведческое расследование, схожее с работой криминалистов. Наш собеседник рассказал о трех важнейших методах «дознания»: документальном, идеологическом и стилистическом — и объяснил, почему пушкиноведы прошлого нередко доверяли собственному ощущению — пушкинская это строка или нет.

«Электрическое имя»

В картотеке есть стихи, что принадлежали перу родного дяди поэта — Василию Львовичу Пушкину. Здесь помогает временная шкала. Они были опубликованы под фамилией Пушкин, без инициалов, когда будущий первый поэт России еще только собирался поступать в Лицей или учился там, и издателям, в том числе Жуковскому; трудно было предугадать, что Пушкиных-стихотворцев будет несколько. Впоследствии издатели стали приписывать эти стихи Александру Сергеевичу. Ибо поэт-племянник к тому времени стал значительно популярнее дядюшки-поэта. «Более того, Александру Сергеевичу стали приписывать и поэму “Опасный сосед”, написанную Василием Львовичем еще в 1811 году и получившую широкую известность, — комментирует Александр Дубровский. — Узнав об этом, Пушкин, по воспоминаниям его друга Ивана Петровича Липранди, поначалу был возмущен, но потом уже немножко успокоился и сказал, что лет через пятьдесят никто не поверит, что Василий Львович мог быть автором “Опасного соседа” и стихотворение это припишется ему».

В числе авторов стихов, приписанных Пушкину при его жизни в печати, Александр Дубровский назвал поэтов второго ряда: Василия Туманского, Дмитрия Ознобишина, Степана Шевырева, Платона Ободовского. Эти стихотворения появлялись в коммерческих альманахах и песенниках: «Эвтерпа», «Эрато», «Жасмин и роза», «Весенние цветы». Тогда был альманашный период русской словесности.

Альманахи выходили раз в год, их появления ждали, издатели соперничали за аудиторию. «Наиболее предприимчивые альманашники, желая урвать свою долю барыша на издательском рынке, не стеснялись печатать стихотворения без разрешения авторов или ставить подпись популярного поэта под чужими произведениями. Отсутствие авторского права в России позволяло им оставаться безнаказанными», — говорит Александр Дубровский.

Особенно часто в коммерческих целях использовалось звучное имя Пушкина. «Его имя уже имело в себе что-то электрическое, и стоило только кому-нибудь из досужих марателей выставить его на своем творении, уже оно расходилось повсюду», — писал Николай Гоголь в статье «Несколько слов о Пушкине». «Пушкин даже не протестовал против этого, просто не обращал внимания. В попытке получить стихи Пушкина не все преуспевали. Он давал свои стихи не всем. В первую очередь лицейскому другу Антону Дельвигу в альманах “Северные цветы”. Многие другие издатели оставались на голодном пайке. Поэтому им не оставалось ничего другого, как заниматься нехорошим делом: воровать пушкинские стихи или публиковать как пушкинские стихи других поэтов», — рассказал Александр Дубровский.

Но были прецеденты и совершенно другого рода — попытки подставить Пушкина. Издатель М. А. Бестужев-Рюмин (не имеет отношения к повешенному декабристу с той же фамилией) опубликовал вместе с несколькими пушкинскими стихами отрывок неопубликованного политического стихотворения П. А. Вяземского «Негодование», которое ходило по рукам. Вяземский написал эти стихи в Польше, где были более свободные нравы. В России же этот текст буквально жег руки читателям — ведь после восстания декабристов политические стихи были под запретом.

Посылая «Негодование» А. И. Тургеневу, Вяземский писал: «Позволят ли ее напечатать? У меня тут от иных стихов у самого мороз по коже пробегает». «Каким образом Бестужеву-Рюмину попал этот отрывок — неизвестно, — говорит Дубровский. — Он опубликовал его вместе с другими несомненно пушкинскими стихотворениями под криптонимом Аn (анонимное. — “Стимул”). И поскольку все остальные стихотворения в этой публикации были пушкинские, то и это стихотворение воспринималось читателями как пушкинское.

Здесь Пушкин был очень возмущен. С этим издателем у него были конфликты. Он, конечно, понимал, что подставляет Пушкина. Это был неэтичный момент, угрожающий свободе, безопасности и даже жизни поэта». Пушкин намеревался прибегнуть к «покровительству законов». Он написал две статьи об этих беспринципных альманашниках, об этом пиратстве (авторского права, по сути, не существовало в то время в России), но обе они остались неопубликованными при жизни Пушкина. Сейчас они, конечно, опубликованы.

В советское время найти какое-то новое стихотворение Пушкина и выступить с ним в печати, по телевидению было очень престижно. Александр Дубровский привел пример, когда в Пушкинский Дом пришел научный сотрудник Исторического музея, привез несколько стихотворений. «Он считал, что это автографы. Даже предоставил данные криминалистической экспертизы. На самом деле не так сложно было почувствовать, что:

Меж лесу зимнею порою

Неслася тройка на рысях,

Улан с влюбленною душою

Сидел задумчиво в санях

и т. д. —

это не пушкинский стих», — говорит Дубровский. Такое шестое чувство, по его словам, особенно сильно было развито у пушкиноведов предшествующего поколения, которые всю жизнь изучали Пушкина.

Тетрадь Милорадовича, хитрость, донос

Известно, что перед высылкой на юг в 1820 году Пушкина вызвал к себе петербургский генерал-губернатор М. А. Милорадович (14 декабря 1825 года его застрелил на Сенатской площади декабрист Каховский). Милорадович якобы сказал поэту, будто император жалуется, что Пушкин наводнил своими политическими эпиграммами всю Россию, вся Россия их читает. Пушкин тогда сказал Милорадовичу: «Дайте мне тетрадь, я напишу, что я сам написал, что мне приписывают». Генерал дал ему тетрадь, и Пушкин исписал целую тетрадь всего, что было сочинено им и что разошлось под его именем. Тетрадь эту Милорадович передал царю. «Если бы эта тетрадь дошла до наших дней, это бы сильно помогло в моей работе. Но она исчезла. Никто не знает, куда она делась», — сожалеет Александр Дубровский.

Ученый привел пример, когда поэт, заботясь о своей безопасности, схитрил. Пушкин отрекся от авторства написанной им «Гавриилиады», утверждая принадлежность ее «покойному поэту кн. Дм. Горчакову». Сам же он якобы только списал поэму, запамятовав, куда девался этот список. Более того, в письме к П. А. Вяземскому от 1 сентября 1828 года Пушкин, зная о перлюстрации своих писем, вынужден был прибегнуть к хитрости и снова сослаться на авторство Горчакова. Впоследствии Вяземский на томике стихотворений Пушкина (1870 года), отметил, что получил от Пушкина текст «Гавриилиады», написанный его рукой. Своему сыну Вяземский завещал сжечь рукопись поэмы. Она известна только в списках. Однако сохранившиеся авторские наброски и план «Гавриилиады», упоминания о ней в письмах Пушкина к А. И. Тургеневу и П. А. Вяземскому, а также переписанные Вяземским в письме к А. И. Тургеневу фрагменты поэмы не вызывают сомнений в авторстве Пушкина.

По «Гавриилиаде» был суд. Дело дошло до императора. В письме Пушкина Николаю I, содержание которого осталось неизвестным, припертый к стенке Пушкин признался в авторстве. В итоге дело было прекращено. Николай I написал на судебных документах, что ему это дело доподлинно известно и совершенно кончено. «Это осталось между Пушкиным и императором», — говорит Александр Дубровский.

В другом случае Пушкин стал жертвой доноса о том, что он якобы написал стихотворение на 14 декабря, к дате восстания декабристов. Автор доноса — студент Леопольдов, тайный агент Третьего отделения. Леопольдов взял стихотворение Пушкина, посвященное поэту эпохи Французской революции Андре Шенье, приписал «На 14 декабря» и начал распространять. Пушкина привлекли. Но он доказал, что это стихотворение посвящено французскому поэту, и дело прекратили.

Единым воздухом дышали

В числе авторов, чьи стихи чаще всего приписывали Пушкину, был его лицейский друг Антон Антонович Дельвиг. Под именем Пушкина стихи Дельвига ходили в списках, появлялись в печати, некоторые из них («Застольная песня», «Мальчик, солнце встретить должно…», «Могу ль забыть то сладкое мгновенье…») входили в собрания сочинений Пушкина разных лет. Этой теме Александр Дубровский посвятил отдельную статью «Как Пушкина путали с Дельвигом». Причина была в том, что Пушкин был знаком с поэзией друга и мог при случае процитировать его, что окружающие воспринимали за экспромт, и только дотошные пушкинисты спустя почти век добирались до истины.

«Б. В. Томашевский на основании архивных документов установил дружеское участие Пушкина в окончательной редакции стихотворения “К мальчику”, написанного Дельвигом еще в Лицее. Ученый нашел протокол литературного общества ”Зеленая лампа” с надписью: “Третье заседание 17 апреля 1819. Председательство члена Улыбышева” с полным списком этого стихотворения, подписью рукой Дельвига и правкой рукой Пушкина в последней строфе: вместо “Грезами наполнив грудь” — “Бахусом наполнив грудь”. Кроме того, небольшую пушкинскую правку карандашом Томашевский обнаружил и в рукописной тетради Дельвига 1819 года. Отредактированное Дельвигом и Пушкиным стихотворение “К мальчику”, вошло в прижизненный сборник стихотворений Дельвига», — приводит в своей статье результаты литературоведческого расследования Александр Дубровский.

Ученый пояснил, почему именно с Дельвигом Пушкина путали чаще всего. Тому была объективная причина — лицейское братство. На протяжении шести лет в Царскосельском лицее молодые люди получали одно воспитание, учились у одних педагогов, читали одни и те же книги, общались, делились планами и размышлениями. Даже почерки у лицеистов были похожи. Они были воспитанниками одной среды. И этот феномен Лицея сейчас не воспроизводится, поэтому сейчас нет таких поэтических плеяд.

 

Неразрешенные вопросы

«Псевдопушкиниана — это часть пушкинианы, — пояснил ученый. — Мы до сих пор не знаем, кто автор многих стихотворений, которые приписывались Пушкину. И до сих пор существует в академических изданиях раздел Dubia (сомнительные произведения, приписываемые кому-либо, произведения для атрибуции которых есть какие-то основания но нет полной уверенности. — “Стимул”). Есть стихотворения, которые — пятьдесят на пятьдесят — мог написать Пушкин, а мог и не написать. И если появятся какие-то документальные свидетельства авторства Пушкина, то какое-то из этих стихотворений может перейти в основной корпус стихотворений, если нет — останется в разделе Dubia или, может быть, вообще будет выведено за пределы собрания сочинений».

Так, до середины XX века из одного собрания сочинений Пушкина в другое кочевали стихи Бориса Федорова:

«Всегда так будет, как бывало;

Таков издревле белый свет:

Ученых много — умных мало,

Знакомых тьма — а друга нет!»

И лишь в 16-томном академическом собрании середины XX века это стихотворение поместили в раздел Dubia. В справочном томе редакторы С. М. Бонди и Т. Г. Цявловская-Зенгер внесли уточнение: «Это стихотворение должно быть исключено из текстов Пушкина. Оно приписывается ему ошибочно. Автором его, как документально установила Т. Г. Цявловская-Зенгер, является Б. М. Федоров». Однако документальных свидетельств в пользу авторства Б. М. Федорова приведено не было.

Александр Дубровский установил, что четверостишие «Всегда так будет, как бывало…» действительно принадлежит не А. С. Пушкину, а Б. М. Федорову, будучи заключительным отрывком из «Послания к А. С. Норову». Этот текст был полностью опубликован в 1817 году в сборнике «Дух журналов, или Собрание всего, что есть лучшего и любопытнейшего во всех других журналах…».

Дополнительный том

За каждым произведением из картотеки Александра Дубровского кроется целая история, литературоведческое расследование. Он планирует составить из этих сюжетов дополнительный том нового академического собрания сочинений Пушкина. Первый том этого издания вышел в 1999 году. Всего планируется 20 томов. К настоящему времени вышли тома 1‒3 и 7. При этом и второй и третий том — в двух книгах. Академические издания готовятся по рукописям. Весь Пушкинский фонд находится в Пушкинском Доме. Как отметил Александр Дубровский, работать с рукописями Пушкина очень трудно — они многослойны, с многочисленными зачеркиваниями и правками. Попадаются слова, которые имеют по два-три прочтения. Поэтому работа идет медленно. Но для работы по псевдопушкиниане это имеет свои преимущества — есть время для продолжения изысканий по каждому стихотворению.