Русский морской маневр

В ведущих европейских военных флотах Нового времени безраздельно господствовала линейная тактика, основные принципы которой были сформулированы в конце XVII века французским иезуитом Павлом Гостом, профессором математики Королевского училища в Тулоне. Иезуит долгое время состоял при знаменитом французском адмирале Анне де Турвиле, разгромившем англо-голландский флот в битве у мыса Бичи-Хед в 1690 году и считавшемся лучшим тактиком своего времени. Труд Госта «Искусство военных флотов» стал «морской библией» для флотоводцев XVII‒XVIII веков; по приказу Петра I он был переведен на русский язык.

Линейная тактика Госта предусматривала атаку неприятельского флота одновременно всей кильватерной линии, то есть всеми кораблями, выстроенными колонной на равном расстоянии друг от друга. Поскольку наиболее мощные орудия на военных судах располагались по обоим бортам, морское сражение, по существу, представляло собой пушечную дуэль выстроившихся друг против друга флотилий. Каждому кораблю назначалась индивидуальная цель, при этом строго-настрого воспрещалось ломать линию баталии, дабы комендоры не теряли цель. Противоборствующие стороны соревновались в основном в мастерстве своих бомбардиров, тщательно разрушая в первую очередь такелаж противника в стремлении вывести его из боя (многослойные борта из мореного дуба были настолько надежными, что порой ядра тогдашних орудий просто застревали в них, не имея возможности пробить насквозь). При этом приходилось постоянно следить за направлением ветра, чтобы не оказаться в уязвимом положении.

Перестроение из походной колонны в линию баталии требовало значительного времени. Упускался ветер, фактор внезапности, уходило солнце, слепящее вражеских комендоров. Все это сковывало инициативу командиров кораблей и командующих эскадрами, заставляло мыслить шаблонами во избежание нарушения уставов, что грозило серьезными неприятностями. Так, в 1757 году после сражения с французами при Менорке британское Адмиралтейство признало командовавшего английским флотом вице-адмирала Джона Бинга нарушившим устав и артикул и расстреляло его на палубе собственного флагмана «Монарх».

Шаблоны линейного боя царили и в русском флоте. В июле 1788 года в Гогландском сражении со шведами русский адмирал Самуил Грейг ввиду слабого ветра маневры для выстраивания в линию производил слишком медленно. Построение заняло много времени, линия сильно растянулась. Под удар были поставлены и авангард и арьергард, тем более что по российским артикулам палить во врага разрешалось не дальше дистанции мушкетного выстрела.

Линейной тактики приходилось придерживаться Балтийскому флоту в ходе Русско-шведской войны 1788‒1790 годов, что крайне затрудняло его действия в сражениях у острова Эланд, под Ревелем, в Выборгском заливе, в Роченсальмской битве.

Флоту требовался простор и свобода рук, чтобы каждый командир мог решать поставленную задачу, исходя из складывающейся обстановки и погодных условий.

Морское сражение при Ревеле (2 мая 1790). Картина И. К. Айвазовского

Wikipedia

«Где завидите флот турецкий, атакуйте его… хотя бы всем погибнуть»

Череда русско-турецких войн XVIII века сместила акцент боевых действий с суши на море. Россия присоединила Крым и в 1780-х годах вышла на черноморские просторы. В то же время флот, который мог бы достойно противостоять турецкому в Причерноморье, только строился в Херсоне.

Петровская попытка построить морской флот на реках была малоэффективной. Тогдашние корабли с огромным трудом возводились на донских верфях из сырого дерева и сплавлялись в Азовское море. Трудно было и содержать их на мелководье Таганрогского залива. И хотя чисто морских сражений азовский петровский флот провести фактически не успел, его мореходные качества на большой волне с плохо обученными экипажами специалисты ставили под сомнение.

Наместник Новороссии, Азовской и Астраханской губерний князь Григорий Потемкин решил не повторять прежних ошибок и в мае 1778 года организовал корабельное строительство в только что основанном Херсоне.

Светлейший князь Григорий Потёмкин-Таврический — русский государственный деятель, создатель Черноморского военного флота и его первый главноначальствующий

Wikipedia

По плану светлейшего, в Херсоне предстояло делать базу для двенадцати 66-пушечных линкоров типа «Святая Екатерина», а также фрегатов, брандеров и других вспомогательных судов.

Но устьевой Херсон не был предназначен для создания столь масштабной базы флота, да и на Днепре периодическое маловодье могло влиять на свободное судоходство. Без морской базы наличие флота на Днепре делалось сомнительным. Тем более что эпидемия чумы 1783 года чуть было не оставила Херсон и вовсе без населения.

Присоединение Крыма тут же поставило вопрос о поиске надежной гавани для флота. Для него нужен был простор — этому соответствовала Ахтиарская бухта у древнего греческого Херсонеса, которую осмотрел капитан фрегата «Осторожный» Иван Берсенев.

Вице-адмирал Федот Клокачев так охарактеризовал выбранное место: «Подобной еще гавани не видал, и в Европе, действительно, такой хорошей нет; вход в сию гавань самый лучший, натура сама разделила бухту на разные гавани, то есть военную и купеческую; довольная в каждом лимане глубина, положение ж берегового места хорошее и надежно к здоровью — словом сказать, лучшее нельзя найти к содержанию флота место». Через несколько лет здесь появится город, который получит эллинское имя Севастополь (по-гречески — «священный город»).

13 мая 1783 года из зачумленного Херсона на свежий морской воздух вышел авангард из 11 судов Азовской флотилии в составе четырех фрегатов, бомбардирского корабля, бота, нескольких полакров (судов с гафельными парусами) и шхун.

Новорожденному флоту надлежало поддерживать армию. Особенно в осаде крепости Очаков, которую осаждал сам Потемкин, чему мешала турецкая эскадра капудан-паши Джезаирли Гасан-паши. Потемкин отчаянно взывал к начальнику Севастопольской эскадры контр-адмиралу Марко Войновичу. «Он прилепился к Очакову, как шпанская муха… Где завидите флот турецкий, — писал он, — атакуйте его во что бы то ни стало… хотя бы всем погибнуть, но должно показать свою неустрашимость к нападению и истреблению неприятеля».

Однако Войнович, накрепко скованный артикулами и уставами, панически боялся любой инициативы и всячески избегал сражения.

Но у острова Фидониси (ныне он носит название Змеиный) у него оказался совершенно неуправляемый начальством командир авангарда — капитан бригадирского ранга Ушаков, держащий флаг на линейном корабле «Святой Павел». Поломав линию, бригадир с авангардом устремился на флагманский корабль турок, поставив его «в два огня» (с одного борта Гасан-пашу крушил «Святой Павел», с другого — фрегаты авангарда). В результате капудан-паша по прозвищу Крокодил морей лишился бизань-мачты, юта со всей кормой и едва унес ноги, уведя за собой всю эскадру.

Войнович устроил Ушакову разнос за выход из линии, но успокоился, получив от императрицы за первую черноморскую победу флота орден Св. Георгия III степени. Впрочем, умнейший Потемкин все понял, как надо. Он даже написал Екатерине II: «Адмирал Войнович бегать лих и уходить, а не драться». И вскоре робкого далматинца спровадили на Каспийское море, а Ушакову присвоили чин контр-адмирала и должность командующего Севастопольской эскадрой.

Потемкин же по достоинству оценил, какой бриллиант ему попался, и ограждал флотоводца от всех ябедников и доносчиков.

Потемкин не зря покровительствовал Ушакову и Суворову. Громкие победы на море и на суше лишь укрепляли реноме хозяина Новороссии. Делали его успешным и незаменимым в глазах императрицы, даже отлученного от ее алькова.

Ход боя при мысе Тендра на картине конца 18 века

Wikipedia

Напор и натиск

Федор Ушаков на собственном опыте на верфях убедился, что отечественные корабли технически уступают лучшим флотам мира. Поэтому делал ставку на выучку и боевой дух экипажей, совершенствование в артиллерии и огневой подготовке.

Как писал старший научный сотрудник Института российской истории РАН Владимир Артамонов, «русский адмирал возродил и ввел в морскую тактику непреходящие правила военного искусства: сосредоточение сил на решающем направлении, внезапность атаки (без перестроения из походного в боевой порядок), взаимность поддержки, быстрый маневр, расчленение строя противника, окружение и разгром его сил по отдельности. Флагман занимал самое опасное положение и требовал бить противника не по всей кильватерной линии, а громить его по частям с кратчайшей (картечной) дистанции “неукротимой пальбой” в два огня. Канонаду больших 100‒120-пушечных кораблей (при скорострельности один выстрел в две минуты) он приказывал сосредоточивать в первую очередь на авангарде и флагманских кораблях неприятеля. Ушаков выделял резерв из нескольких фрегатов для нападения на адмиральский корабль и приказывал преследовать убегающие суда без соблюдения номеров. При каждой пушке должны уметь стрелять не менее трех человек на случай выхода из строя каждого из них».

Флотоводец действовал по библейскому принципу «поражай пастыря, и рассеются овцы его». Для войн с восточными противниками это было самое верное средство — удар по флагману.

Все эти новшества полностью ломали линейную тактику и развязывали руки командирам боевых кораблей, которым на месте было лучше видно, как именно вести бой. Так, в сражении у Керчи 8 июля 1790 года, видя, что ядра кордебаталии (центра эскадры) не долетают до противника, Ушаков скомандовал своим фрегатам покинуть линию и поддержать авангард Гавриила Голенкина. Этот маневр позволил зажать главные силы турок между двух огней авангарда и кордебаталии, сокрушив их беглой пальбой из скорострельных каронад.

В двухдневное сражение у мыса Тендра (28‒29 августа 1790 года) Ушаков ввязался с ходу, идя походным ордером тремя кильватерными колоннами, дабы не терять времени. Пока турки пытались выстроить свою привычную линию баталии, русский флотоводец, отрядив в резерв фрегаты «Иоанн Воинственник», «Святой Иероним» и «Покров Богородицы», обрушился на их авангард и превратил в щепки сразу два флагманских линейных корабля. На следующий день у турецкой эскадры был пленен линкор «Мелеки Бакри» (стал впоследствии российским «Иоанном Предтечей») и уничтожен флагман «Мансурие» (адмирал Саид-бей пленен).

Виктория при Тендре вызвала полный восторг в ставке Потемкина, который записал: «Наши, благодаря богу, такого перцу задали, что любо. Спасибо Федору Федоровичу».

В сражении при Калиакрии (неподалеку от Варны) 31 июля 1791 года Ушаков также атаковал турок Саид-Али-паши в Рамазан, когда часть команд была на берегу на празднествах. Походные кильватерные колонны буквально взрезали вражескую линию, а адмиральский флагман 80-пушечный «Рождество Христово» устроился между турецкими судами так, что те боялись попасть друг в друга. При этом линкор Ушакова палил по ним из двух бортов сразу.

Сражение при Калиакрии 1791 г. Картина В. Косова

Wikipedia

Тактику русского адмирала при Калиакрии чуть позже, в 1798 году, использовал англичанин Нельсон в сражении с французами у Абукира.

Исследуя новинки, которые адмирал Ушаков привнес в морскую тактику парусного флота, его биограф Владимир Овчинников отмечал: «Опираясь на совокупность принципов подготовки сил флота и военного искусства, используя накопленный тактический опыт, Ф. Ф. Ушаков без колебаний перестраивал эскадру в боевой порядок уже при непосредственном сближении с противником, минимизируя таким образом время тактического развертывания. Вопреки сложившимся тактическим правилам нахождения командующего в середине боевого порядка, Ушаков смело ставил свой корабль передовым и занимал при этом опасные положения, поощряя собственным мужеством своих командиров. Его отличали быстрая оценка боевой обстановки, точный расчет всех факторов успеха и решительная атака. В связи с этим Ф. Ф. Ушакова по праву можно считать основателем русской тактической школы в военно-морском деле. В отечественной исторической науке тактические приемы Ф. Ф. Ушакова получили наименование “маневренная тактика”».

Во главу угла ставились скорость, маневренность и инициатива. И никогда адмирала не смущала численность врага — во всех битвах у противника было численное превосходство.

Штурм крепости Корфу

guraran.ru

Освобождение греков

Участие Черноморского флота вице-адмирала Ушакова в войне с Францией (1798‒1800) продемонстрировало новые возможности российского воинства и самого флотоводца. Прежде всего дипломатические. Ему пришлось работать в союзе с бывшим врагом — Османской империей, рассорившейся с Наполеоном. Именно Константинополь настоял, чтобы объединенными морскими силами командовал тот, кто так беспощадно лупил турецкий флот на Черном море. Но для этого нужен был политес, как правило несвойственный военным. Пришлось учиться и этому при визите в турецкую столицу.

Турки были в восторге от русского союзника и его адмирала «Ушак-паши», султан Селим III одарил его бриллиантовой табакеркой и выдал тысячу червонцев матросам. «По всем ведомостям Блистательная Порта и весь народ Константинополя, — доносил Ушаков 29 августа 1798 года в Петербург, — прибытием вспомогательной эскадры бесподобно обрадованы: учтивость, ласковость и доброжелательство во всех случаях совершенны».

После уничтожения французского флота при Абукире морских сражений в Средиземноморье не было, и эскадра Ушакова, по сути, брала на себя транспортную роль и огневую поддержку морского десанта.

Технология была такая: корабли подходили к береговым укреплениям на Ионических островах, блокировали их, высаживали десант, бомбардировали гарнизоны из судовой артиллерии, принимали капитуляцию. Так были захвачены Цериго, Занте, Кефалония, Санта-Мавра, Видо, Корфу. Особенно показателен сосредоточенный огонь палубной артиллерии, чему своих комендоров учил сам Ушаков.

Во время ночного штурма Цериго местные жители-греки освещали русским морпехам путь фонарями. На Занте местных жителей пришлось уговаривать остаться независимыми — те не желали быть ни «французами», ни тем более «турками», а хотели в российское подданство.

Кстати, дарование самоуправления грекам — целиком инициатива адмирала. В Петербурге на подобные демократические новаторства смотрели косо, подозревая «якобинство».

Не менее трудно пришлось Ушакову и в лавировании между главой Янинского пашалыка Али-пашой и султаном, между которыми полыхнул открытый конфликт. Лишь слава грозного «Ушак-паши» приструнила разбойного Али и заставила его выполнять приказы Порты.

Еще сложнее было договариваться в ходе «зачистки» Италии от французов, где адмиралу пришлось столкнуться с английскими и австрийскими интересами. Тем не менее именно Ушаков своими энергичными действиями спас греческое население Ионических островов от турецко-албанской резни, а неаполитанское — от резни англо-австрийской. Естественно, союзники такого «русского коварства» простить не могли. В 1799 году русский флот был отозван обратно в Севастополь.

Санаксарский Рождество-Богородичный мужской монастырь

appreal.org

Последний поход

В последние годы жизни Ушаков на свои средства сформировал Темниковский полк в Отечественную войну 1812 года и открыл госпиталь, основал и содержал Ново-Тихвинский женский монастырь в Екатеринбурге и ряд обителей. Здесь, как всегда, адмирал действовал наступательно: лично хлопотал, доказывал необходимость, благоустраивал, заботился, спорил с чиновниками, искал жертвователей.

Под конец жизни он написал одному из своих корреспондентов:«Благодарение Богу, при всех означенных боях с неприятелем и во всю бытность онаго флота под моим начальством на море, сохранением Всевысочайшей Благости ни одно судно из онаго не потеряно и пленными ни один человек из наших служителей неприятелю не достался».

Умер великий флотоводец 2 октября 1817 года в своем имении в мордовской деревне Алексеевка. Деревенские мужики отказались везти гроб на подводе — несколько верст от имения до Рождество-Богородичного Санаксарского мужского монастыря тело адмирала плыло в свой последний поход на их плечах.