Угольное сердце индустриального великана

Согласно данным доклада Global Energy Monitor и Centre for Research on Energy and Clean Air (CREA), опубликованного в феврале, в 2024 году Китай одобрил 66,7 ГВт новых угольных энергомощностей, начал строительство 94,5 ГВт новых угольных проектов (это самый высокий годовой показатель с 2015 года) и возобновил строительство 3,3 ГВт ранее приостановленных проектов. Один гигаватт эквивалентен крупной угольной электростанции.

В отчете указано, что вклад Китая в начавшееся строительство угольных электростанций по всему миру в 2024 году составил 93%. Авторы доклада также указывают, что падение загрузки имеющихся мощностей солнечной и ветровой энергии, по-видимому, связано с неафишируемым регуляторным воздействием правительства в сфере долгосрочных энергоконтрактов.

По оценке Международного энергетического агентства на 2024 год, сегодня Китай потребляет более половины всего угля (4,9 из 8,77 млрд тонн мирового спроса) и около трети угля, поступающего на мировой рынок (542,7 млн из 1,55 млрд тонн). Уголь обеспечивает порядка 60% потребностей страны в энергии, и именно это сегодня является главным конкурентным преимуществом Китая.

Когда в 1978 году Дэн Сяопин снял оковы с китайской экономики, он, быть может, не осознавал, что запускает процесс гораздо большего масштаба, чем восстановление национального благосостояния. Он открыл шлюзы для явления планетарного значения — новую эру, в которой уголь стал топливом не просто фабрик и сталелитейных гигантов, но и самой архитектуры глобализации.

За это время производство угля Китаем выросло почти в восемь раз — с 0,62 до 4,9 млрд тонн — и страна превратилась из самодостаточной в этой отрасли в крупнейшего мирового импортера угля.

Такова реальная цена феноменального индустриального бума и интеграции китайской экономики в мировую, такова реальная цена глобализации.

По сути, дело не в дешевой рабочей силе, на которую обычно указывали наблюдатели (дешевой рабочей силы в Азии и 30 лет назад было навалом, и сейчас), но во включении в мировой энергобаланс колоссальных китайских запасов угля.

Результат: вопреки расхожим представлениям доля угля в энергобалансе за это время не изменилась, оставаясь при некоторых колебаниях в районе 27%. Просто угольная энергетика переехала за это время из Европы и США в Азию, а вслед за ней и мировая индустриальная база. И сегодня китайский опыт стремятся копировать Индия, Индонезия, Вьетнам.

Повышение конкурентного и политического давления, заметно более высокая стоимость углеводородов и уязвимость их поставок (зависимость Китая от импорта нефти составляет критические 70%) заставляют Пекин искать пути стабилизации собственной экономики за счет возврата к угольной энергетике, даже несмотря то что за последние годы Китай превратился в мирового лидера в области ВИЭ. Заместить привычный энергоноситель слишком дорого, а, по сути, и нечем.

Исчерпание запасов

Вернувшийся интерес к угольной энергетике свидетельствует о понимании того, что если игнорировать интересы этой отрасли, то она начнет деградировать. Дело в том, что за десятилетия экономической экспансии Китай существенно выработал свои запасы угля.

Формально дело обстоит неплохо. По данным министерства природных ресурсов КНР (2024 год), запасы угля составляют до 208 млрд тонн, это обеспечивает страну углем на 50 лет при добыче около 4 млрд тонн в год. Однако в действительности ситуация выглядит более тревожно.

Так, альтернативные оценки извлекаемых запасов высококачественного, высококалорийного угля дают совсем другой диапазон — 70–96,5 млрд тонн, что указывает на потенциальное исчерпание запасов в ближайшие 15–30 лет, по меркам энергетики это «завтра-послезавтра». Эти оценки конца 2000-х годов не обновлялись, но поскольку речь идет о высококачественном угле, они остаются релевантными и сегодня. Потому что основная сложность у Китая как раз с высококачественным углем, закупки которого за рубежом стране и приходится наращивать (с 10 млн тонн в 2000 году до 0,5 млрд тонн в 2024-м), доведя импортную квоту уже до 10%. Пока не критично, но уже заметно.

С 2020 года отмечается снижение качества добываемого угля (снижение калорийности), что заставляет сжигать больше угля для тех же энергетических нужд, косвенно сокращая эффективные запасы. Сокращение легко извлекаемых запасов совпало с ужесточением проверок безопасности на шахтах и закрытием мелких, неэффективных шахт после 2015 года (в рамках политики декарбонизации). В 2021 году это привело к энергетическому кризису: запасы угля на электростанциях упали до критического уровня, что вызвало отключения электроэнергии в промышленных регионах, а также в Пекине и Шанхае.

С другой стороны, в 2023 году China Energy, крупнейшая угольная компания, сократила добычу в Шаньси и Внутренней Монголии из-за переполнения складов низкокалорийным углем, что указывает на сложности с реализацией менее качественного топлива.

В 2021–2023 годах энергетический кризис уже привел к росту цен на электроэнергию для промышленности, что повлияло на конкурентоспособность энергоемких секторов. Например, китайское эмбарго на австралийский уголь в 2020–2022 годах привело к дефициту коксующегося угля, что увеличило затраты металлургических компаний и сократило производство стали на несколько процентов. Китай производит около 50% мировой стали, при этом спрос на коксующийся уголь превышает внутреннее предложение.

Все это усугубляется тем, что политическое руководство взяло курс на форсированное развитие электротранспорта. В том числе для снижения зависимости от импорта нефти и нефтепродуктов, критически важных для этого сектора. А это требует развития электрогенерации, как требует ее и наращивание собственной сети центров обработки данных (ЦОД, один из наиболее энергоемких секторов современной экономики) под развитие собственной китайской программы ИИ.

Рабочий грузит уголь в грузовик на угольной шахте в Чанчжи, провинция Шаньси

Guangxi An

Альтернативы углю: галерея полумер

Китай вообще является модельной страной, чей опыт показывает, как непросто отказаться от угля, не имея достаточно доступа к другим ископаемым видам топлива. Так, на днях Китайская ассоциация атомной энергетики (CNEA) сообщила, что КНР впервые в истории вышла на первое место среди всех стран по совокупной установленной мощности АЭС, которая составила 113 ГВт.

Помимо атома Китай — мировой лидер в гидроэнергетике, в области ВИЭ. Но даже все это в сумме не позволяет ему устойчиво сдерживать рост использования угля.

Показательно, что рост внимания к углю происходит и в США, где в начале апреля президент Дональд Трамп подписал указ о поддержке и развитии угледобычи и угольной энергетики.

Не исключено, что в ближайшее время мы увидим угольный ренессанс и в Европе, которая осталась без дешевого трубопроводного газа. Ее собственные запасы углеводородов в Северном море быстро истощаются, а атомная энергетика подорвана десятилетиями игнорирования этой отрасли.

В целом мировая экономика оказалась гораздо более зависима от угля, чем представлялось еще несколько лет назад. Поддержание темпов роста критически зависит от возможностей энергетики, и здесь альтернативы углю по себестоимости и доступности просто нет. В общем, слухи об окончании «эпохи угля и стали» оказались сильно преувеличены, по крайней мере отношении угля — точно.