В тисках санкционного шторма

« Д евятый вал» санкций, который обрушился на Россию в 2022 году, имел целью подорвать экономическую мощь страны и воздействовать на ее развитие сразу по нескольким ключевым направлениям: финансовому, технологическому и производственному. Страны, которые разрабатывали и вводили многочисленные пакеты антироссийских санкций, безусловно, рассчитывали как на мгновенные эффекты, связанные с коллапсом финансовых операций и обрушением внешней торговли, так и на длящиеся эффекты, прежде всего технологического характера, ограничивающие долгосрочный потенциал роста российской экономики. Важность первого направления при реализации санкционной политики не следует недооценивать, так как в результате успешности санкционного удара в краткосрочной перспективе возникали возможности быстрого изменения политики России по целому ряду направлений.

Однако, если рассматривать краткосрочную эффективность санкций, можно сказать, что их цели практически не были достигнуты, и это вызвало серьезное замешательство как в политических кругах, так и в экспертном сообществе на Западе. Но и внутри России была серьезно переоценена потенциальная действенность экономического давления на нашу страну.

Too big to block

Низкая краткосрочная эффективность санкций стала не просто свидетельством того, что недружественные страны не очень хорошо понимают факторы развития российской экономики. Произошедшее имеет более серьезные причины, напрямую связанные с изменениями, происходящими в последние годы в мировой экономике.

Еще 20‒30 лет назад роль развитых стран в формировании динамики мировой экономики была подавляющей. При этом речь шла как о производственном, так и о финансовом и технологическом аспектах экономической деятельности. Однако за последние два десятилетия ситуация серьезно изменилась. Если в 1990 году на долю стран ОЭСР (развитых стран) приходилось чуть более 62% мирового ВВП, то в 2023-м лишь 44%. Мировая экономика стала более дифференцированной, а это значит, что у ряда крупных развивающихся стран появился запрос на проведение более независимой экономической политики, учитывающей их национальные интересы, которые далеко не всегда совпадают с интересами развитых стран.

Нужно также принимать во внимание размеры России. С одной стороны, это крупный рынок, которым крайне неохотно пренебрегают компании даже из недружественных стран. С другой стороны, протяженность границ нашей страны делает торговую блокаду России крайне трудной задачей.

Невозможность оплаты ряда импортных товаров и барьеры при использовании доходов от экспорта казались очень серьезными ограничениями финансового характера, которые были поддержаны заморозкой значительной части российских золотовалютных резервов. Но и здесь возможности блокировки торгово-экономических взаимосвязей оказались ограничены.

Будучи крупнейшим поставщиком сырьевых товаров на мировой рынок, Россия не могла быть мгновенно исключена из глобальной торговли ими. Отказ европейских стран покупать российские углеводороды означал автоматический рост спроса на аналогичную продукцию, производимую в иных регионах. При этом глобальные возможности наращивания предложения были ограничены. В результате произошел географический сдвиг поставок и рост логистической наценки для конечных потребителей. На росте дисконта при поставках из России, конечно, кое-что потеряла и наша страна. Однако общий рост цен на сырье в значительной степени компенсировал этот эффект. Важно еще и то, что все последние годы товарооборот между Россией и крупнейшими развивающимися странами рос, а это формировало широкие возможности для клиринга, особенно с таким странами, как Китай и Турция. В торговле с Индией наблюдался определенный дисбаланс, связанный с небольшим объемом импорта из этой страны, но и там проблема платежей постепенно была смягчена.

Кроме того, набор санкционных мер был подобран таким образом, что одни из них снижали воздействие других. Например, ограничения на использование резервных валют сопровождалось запретом на поставки ряда импортных товаров из развитых стран. Таким образом, не только создавались условия для роста положительного сальдо во внешней торговле, но и естественным образом снижалась зависимость экономики от экспортных доходов. Аналогичным образом санкции в отношении ведущих российских частных компаний снизили потенциал паники на российских финансовых рынках.

Большой резонанс вызвал запрет на свободное использование предприятиями и финансовыми организациями нашей страны валют развитых стран, а также суверенных резервов, номинированных в них. Это был серьезный удар по модели резервирования, использовавшийся в России на протяжении ряда лет. Однако, как показала практика, заморозка части золотовалютных резервов отнюдь не означает невозможность использования той их части, которая относилась к Фонду национального благосостояния. (ФНБ). Механизм продажи части резервов Минфина Центральному банку может прекрасно работать и без физического доступа к самому предмету сделки.

Оказалось, что и сам Запад не был готов к полному запрету для России на операции с резервными валютами. Отказ от ряда российских товаров в среднесрочной перспективе был невозможен, а значит, за них как-то нужно было платить. В результате остался целый пул финансовых организаций, которые имели возможность осуществлять транзакции в резервных валютах при оплате внешнеторговых операций.

Но, пожалуй, главное состояло в том, что такие действия западных стран серьезно подорвали базовые принципы надежности резервных валют. Следствием этого стало снижение склонности к резервированию в них со стороны ряда крупнейших развивающихся стран. Кроме того, этим был запущен маховик наращивания расчетов в альтернативных валютах. Изменилась сама конфигурация валютно-торговых отношений.

Механизмы адаптации

Значительная часть факторов, повлиявших на эффективное противодействие санкциям, была связана с особенностями функционирования внутренней экономики. Первая волна санкционного давления в 2014 году заставила власти и часть бизнеса сконцентрировать ресурсы на реализации мер по снижению зависимости от внешних рынков. Уже тогда были обозначены наиболее уязвимые для внешнего давления секторы российской экономики: финансовая сфера, сельское хозяйство, фармацевтика, оборонно-промышленный комплекс, IT-сектор, энергетика.

В финансовой сфере разработка Банком России Системы передачи финансовых сообщений, платежной системы «Мир» и Системы быстрых платежей существенно снизили риски негативных последствий отключения России от международных систем расчетов. В фармацевтике были расширены мощности по выпуску жизненно важных препаратов. В сельском хозяйстве эмбарго на поставку европейской продукции привлекло на рынок ресурсы частных инвесторов и в совокупности с господдержкой существенно снизило зависимость от импорта продовольственной продукции из недружественных стран. В оборонно-промышленном комплексе отказались от импортных компонентов.

За восемь лет на реализацию программ замещения критического импорта были потрачены серьезные организационные и финансовые ресурсы, а их результаты стали той базой, на основе которой формировалась устойчивость российской экономики в 2022‒2023 годах.

Высокие адаптационные способности в условиях кризиса, как это уже неоднократно случалось, продемонстрировали российский бизнес и население. Накопленный опыт реагирования на целый ряд кризисов за последние 15 лет стал важным элементом антисанкционного реагирования всей российской экономики. Относительно низкий уровень инвестиционной активности бизнеса до и во время пандемического кризиса тоже несколько ограничил эффект от санкций, эффективность которых могла быть более высокой в условиях активного запуска нового инвестиционного цикла.

Инвестиционная активность стала одним из самых серьезных сюрпризов 2022‒2023 годов. Валовое накопление основного капитала в 2022 году увеличилось на 6,7%, или, в номинальном объеме, на 5,6 трлн рублей. Очевидно, что объяснить такой результат исключительно ростом оборонных расходов невозможно (как известно, статистика в соответствии с методологией СНС-2008 относит вооружения и военную технику длительного использования к инвестициям). На это повлияли и другие факторы.

Прежде всего это увеличение объемов строительно-монтажных работ в рамках крупных инвестиционных проектов, которые реализуются с участием государства, а также крупными публичными компаниями с государственным участием. Маневр в пользу строительно-монтажных работ в условиях ограничений на закупку машин и оборудования в решающей степени позволил обеспечить значимый позитивный вклад инвестиций в экономическую динамику в 2022 году, но в среднесрочной перспективе это также формировало риски снижения потенциала экономического роста. Дело в том, что увеличение предложения товаров прежде всего связано с созданием новых производственных мощностей, а в России доля машин и оборудования в структуре инвестиций сократилась примерно с 40% в 2021 году менее чем до 35% в 2023-м.

Тем не менее впервые в современной российской истории мы стали свидетелями того, как государство пыталось реализовывать контрциклическую политику через активное использование инвестиционного канала воздействия на экономику. Таким образом, ключевым элементом эффективного ответа на санкционный вызов стал бюджетный импульс, который имел позитивное влияние на экономику стразу по трем каналам — инвестиционному, потребительскому и производственному. Вторым ключевым фактором можно признать уход ряда западных компаний и освобождение ряда ниш на внутреннем рынке.

Уже во второй половине 2022-го и в 2023 году начал формироваться существенный позитивный вклад частного бизнеса в динамику инвестиций. В экономике возник спрос, и бизнес среагировал на него увеличением капитальных вложений, прежде всего в производство «простых вещей», не требующих использования высоких технологий. По итогам 2023 года инвестиции снова выросли, теперь уже на 8,8%. Однако в структуре роста существенно вырос компонент частного бизнеса.

Важным фактором развития ситуации в 2022 году стало сокращение запасов. Ограничения на закупку импортной продукции, трудности с оплатой товаров и услуг, а также общее снижение уровня экономической активности привели к тому, что запасы материальных ресурсов у производителей, потребителей и в торговле сократились очень существенно. Динамика запасов отражала наличие логистических и финансовых проблем, связанных с ограничениями на поставки импортируемой продукции. Без энергичных решений по восстановлению потоков импорта, логистики и платежей итоговый спад производства и ВВП в 2022 году мог бы оказаться значительно более серьезным. По оценкам ИНП РАН, в условиях 2022 года ограничения на поставку импортной продукции потенциально могли сократить ВВП примерно на 4%. Однако этого не произошло как в результате импортозамещения, так и благодаря дополнительным действиям правительства и бизнеса по обеспечению внешнеэкономической деятельности.

Опыт, накопленный в 2022‒2024 годах, показывает, что любые санкции можно обойти, но не следует забывать, что этот процесс сопряжен с дополнительными издержками, которые несет российская экономика. Они негативно влияют на эффективность производства, снижают конкурентоспособность российской продукции, способствуют сохранению высокого инфляционного фона.

Другая экономика: фрагментация платежного баланса

За два года в экономике России произошли структурные изменения, на которые в нормальных условиях потребовалось бы около десяти лет. Основными направлениями структурных сдвигов стали снижение значимости экспорта; рост вклада инвестиций и государственного спроса в формирование экономической динамики; увеличение значимости реального сектора; уменьшение роли сырьевого комплекса в формировании ВВП. Эти сдвиги создали новый объем доходов, который способен обеспечить переход российской экономики от стадии адаптации к новым условиям к стадии формирования новой модели экономического роста.

Сокращение импорта на фоне роста цен на продукцию российского экспорта привело в 2022 году к значительному росту положительного сальдо платежного баланса, результатом чего стало укрепление курса рубля. Однако оно носило скорее номинальный характер. Большая часть импортных товаров покупалась конечными потребителями по ценам, рассчитанным с учетом более слабого курса. Фактически в экономике возникла множественность валютных курсов, что стало одним из негативных последствий изменившихся условий взаимодействия с внешним миром. Это продолжалось до 2023 года, когда произошла постепенная нормализация платежного баланса, связанная с сокращением стоимостных объемов экспорта и активным восстановлением импорта. В этих условиях проявилась проблема, связанная с изменением структуры оплаты внешнеэкономических операций (см. график 1).

Если в первом полугодии 2022 года в расчетах продолжали доминировать резервные валюты, то уже во второй половине года произошел сдвиг в пользу оплаты в рублях и валютах дружественных стран. Таким образом, платежный баланс России разделился на две части, в каждой из которых наблюдались свои тенденции формирования внешнеэкономических операций. Это, с одной стороны, обеспечивало значительную независимость торговых взаимоотношений с дружественными странами, но с другой — создавало риски при формировании валютного курса.

Традиционно российский платежный баланс был положительным, не изменилась ситуация и в 2022‒2023 годах. Однако в связи с фрагментацией платежного баланса по отдельным валютам стали возможными локальные дефициты. Подобная ситуация сложилась в конце лета 2023 года, когда спрос на резервные валюты со стороны импортеров превысил ее предложение со стороны экспортеров. Результатом стала существенная девальвация рубля и введение дополнительных ограничений на трансграничное движение капитала, включая введение нормативов обязательной продажи валютной выручки.

Ловушка высокой ключевой ставки

В 2022‒2023 годах происходила активная балансировка спроса и предложения, сопровождающаяся изменениями в структуре производства, доходов и цен. Бизнес постепенно перестроился на новые ценовые уровни, изменившиеся логистические цепочки и т. д. Сформировался потенциал для наращивания объемов производства и восстановления запасов. Этот фактор стал ключевым в процессе запуска активного роста экономики в 2023 году. Как и после пандемического кризиса в 2021-м, Центральный банк реагировал на рост цен через ужесточение денежно-кредитной политики (ДКП). Постепенно этот процесс привел к тому, что в результате почти годового повышения ключевой ставки в России сформировался самый жесткий уровень ДКП в современной российской истории (см. график 2). К концу августа 2024-го реальная ключевая ставка достигла 9%. В логике ЦБ РФ экономика России находится в стадии «перегрева», когда отмечается существенное превышение параметров спроса над параметрами предложения. Поэтому для балансировки ситуации в экономике необходимо сдерживание спроса. Наиболее проблемными зонами при этом называются рынки труда, недвижимости и потребительских товаров. Попробуем разобраться в причинах разбалансировки спроса и предложения на российском рынке, а также в том, являются ли действия по ограничению спроса эффективным способом ее устранения.

Рынок труда: структурный дефицит

Напряжение на рынке труда в России возрастало все последнее десятилетие. При этом складывающиеся на нем тенденции носили разнонаправленный характер. В 2022‒2024 годах происходило перераспределение трудовых ресурсов из сектора услуг в реальный сектор. При этом, как показывает углубленный анализ, непреодолимых демографических ограничений на рост экономики нет. При имеющейся численности трудовых ресурсов и нейтральной гипотезе по миграции потенциальные темпы роста ВВП в России в ближайшее десятилетие вполне могут составлять до 4‒5%. Такая динамика определяется наличием существенного потенциала роста производительности труда в таких видах деятельности, как финансы, операции с недвижимым имуществом, транспорт, торговля, и вероятными сдвигами в структуре производства в пользу менее трудоемких видов деятельности.

Однако в российской экономике есть жесткие ограничения, связанные с дефицитом специалистов определенных профессий и их пространственным распределением по территории страны. Система образования все последние годы была ориентирована на подготовку специалистов для другой экономики. Быстро перестроиться на новые потребности она не может. Поэтому, когда экономика России вошла в стадию форсированного структурного сдвига, произошло значительное превышение спроса на определенные категории работников над имевшимся на рынке предложением.

Необходимо подчеркнуть, что рост спроса на труд не носит фронтального характера. Наиболее существенно в последние годы вырос спрос на квалифицированных работников обрабатывающей промышленности, прежде всего машиностроения; водителей, работников доставки, IT-специалистов. При этом тенденции последнего десятилетия лишь усилились в 2023‒2024 годах, что привело к ускоренному перераспределению занятых внутри экономики.

В результате быстрого наращивания производства в ряде отраслей возник масштабный спрос на труд, который привел к росту заработной платы и превращению рынка труда в рынок работника. Однако столь серьезная разбалансировка спроса и предложения возможна лишь при наличии свободных производственных мощностей. По мере того как мощности в наиболее востребованных секторах будут загружаться, можно ожидать стабилизации ситуации на рынке труда и постепенного торможения темпов роста его оплаты. При этом наиболее вероятным балансирующим сектором экономики, где стабилизация положения с занятостью произойдет в последнюю очередь, может стать ЖКХ, которое стало одним из основных доноров для обрабатывающей промышленности в 2022‒2024 годах. Однако именно в этом секторе есть серьезные резервы роста эффективности трудовых ресурсов, что может существенно смягчить проблему перетока кадров.

Новая модель роста

К 2024 году российская экономика в целом адаптировалась к новым условиям. Однако за этот период на первый план вышли фундаментальные ограничения развития. К ним необходимо отнести: локальные дефициты на отдельных рынках товаров и услуг; ограничения на экспортные поставки; недостаточный объем технологического импорта. На фоне сохраняющегося бюджетного импульса это приводит к превышению спроса над предложением. Эта ситуация создает условия для опережающего роста цен. Преодолеть ее возможно только за счет расширения предложения. В условиях высоких уровней загрузки конкурентоспособных мощностей речь идет о вводе в строй новых производств за счет активной инвестиционной деятельности.

Экономический рост на основе расширения предложения предполагает опережающий рост инвестиций и выпуска продукции. Развитие за счет стимулирования роста выпуска не создает прямого давления на потребительские цены и при запуске новых мощностей, наоборот, будет приводить к стабилизации цен за счет опережающего роста предложения и снижения себестоимости производства. Однако особенности российской экономики состоят в том, что без роста спроса не бывает инвестиций. Собственные средства предприятий на 60% обеспечивают финансирование капитальных вложений. Это означает, что попытка запуска инвестиционного цикла через снижение спроса ниже равновесных уровней, скорее всего, потерпит неудачу.

Расширение предложения приводит к росту выпуска на одного занятого, увеличению зарплат и автоматически создает новый спрос, за счет чего поддерживается рост экономики. Это значит, что, скорее всего, российской экономике придется пройти этап расширения предложения на базе более высокой ценовой динамики, чем предусматривает текущий таргет ЦБ. Только после этого можно говорить об устойчивом «заякорении» цен на новых уровнях.

Альтернативой является сползание в стадию медленного и неэффективного роста со среднегодовыми темпами 1,5‒2% — к такому развитию событий может привести устойчивое зажатие спроса ниже равновесных уровней и перевод экономики в сберегательную модель на фоне длительного сохранения высокого уровня ключевой ставки. Главная проблема при реализации жесткого варианта ДКП состоит в том, что крайне трудно нащупать тот уровень, за которым последует фронтальное снижение большинства макроэкономических индикаторов.

В середине 2024 года статистика стала подавать множественные сигналы о замедлении экономической активности. В частности, индекс выпуска по базовым видам экономической деятельности Росстата в августе 2024 года вырос только на 1,7% к августу 2023-го после роста на 6,2% за первое полугодие. Кроме того, в августе 2024-го темпы роста розничной торговли непродовольственными товарами снизились до 4,7% в годовом выражении после 10,4% в январе‒июле. Замедление наблюдается с мая 2024-го. Одновременно происходит стагнация выпуска автотранспортных средств и сокращение производства мебели, что сигнализирует о возможном снижении спроса населения на дорогостоящие товары длительного пользования. Однако ЦБ считает, что признаков преодоления перегрева пока нет.

Нужно также отметить, что население реагировало на рост спроса постепенным изменением структуры потребления в пользу товаров с меньшей кредитной составляющей. Например, на фоне снижения спроса на товары длительного пользования и ипотеку увеличивался спрос на услуги туристических агентств, гостиниц и ресторанов. В ряде случаев на рост ключевой ставки население отвечало ростом спроса в ожидании увеличения цен.

Длительный рост ключевой ставки создал ситуацию, при которой ее снижение уже не может быть быстрым. В этом случае возрастают риски еще большей разбалансировки рыка товаров и напряжения на валютном рынке. Поэтому поддержание приемлемых темпов роста требует сохранения позитивной динамики государственных расходов. В связи с этим особую роль будут играть обновленные национальные проекты, многие из которых направлены на развитие технологий и инвестиции. В среднесрочной перспективе их вклад в рост экономики может быть поддержан постепенным смягчением ДКП и развитием инструментов заемного финансирования. В краткосрочной перспективе возрастает роль институтов развития, обеспечивающих доступ к заемным ресурсам по ставкам ниже рыночных.

Важно отметить, что рост, основанный на предложении, может быть реализован только при создании независимой национальной инновационной системы. Ограничения по трудовым ресурсам и доступу к импорту передовых технологий диктуют необходимость развития национального рынка высокотехнологичной продукции, базирующегося на достижениях российской науки.

Принципиальной особенностью новой модели должен стать фронтальный характер роста доходов в экономике. Рост высокотехнологичных производств должен способствовать развитию комплекса среднетехнологичных предприятий, ориентированных на поставку комплектующих и сервис, а также на сопутствующие научные исследования. Верхний уровень политики стимулирования предложения должен состоять из набора крупных проектов с высоким мультипликативным эффектом и значимой наукоемкостью. Такие проекты должны сочетать поддержку инвестиций в активную часть основных фондов за счет оборудования, производимого на российской территории и с использованием отечественных технологий. При реализации этих проектов государство должно обеспечить доступный долгосрочный кредит для бизнеса, взять на себя часть рисков и обеспечить условия для сбыта продукции на начальной стадии реализации проектов.

Для ряда видов высокотехнологичной продукции (микроэлектроника, редкоземельные металлы и т. д.) емкость внутреннего рынка все еще остается недостаточной. В связи с этим одной из задач новой модели предложения должно стать увеличение спроса на высокотехнологичную промежуточную продукцию, способную аккумулировать наиболее современные результаты научных исследований и разработок.

Имеющийся потенциал роста с опорой на возможности внутреннего рынка позволяет обеспечить в перспективе ближайших десяти лет среднегодовые темпы экономического роста на уровне 3%, но, что еще более важно, качественно изменить характеристики российской экономики на базе значительного роста эффективности. Однако для этого требуется настроить все инструменты экономической политики на устойчивый долгосрочный рост.