В университетское будущее — без суеты

Отечественную высшую школу реформируют все постсоветское время. Институты переименовывали в университеты и академии, затем их укрупняли, переводили на двухуровневую болонскую систему — список преобразований можно продолжать долго. Для широкой публики цели этой деятельности или не формулировались вовсе, или звучали туманно: например, улучшение позиций наших вузов в мировых рейтингах. Насколько эти самые рейтинги объективны и как улучшение позиций в них скажется на нашей высшей школе — эти проблемы отодвигались на периферию общественного внимания.

Между тем залог гармоничного развития высшего образования — это успешная реализация всех трех миссий университета (образование, наука, взаимодействие с обществом). С точки зрения страны третья миссия — это прежде всего условие того, что она не просто имеет хорошие вузы, а вузы, необходимые для ее успешного развития.

Без ответа на вопрос, какие именно вузы нужны России, в чем и как должна проявляться эта малоисследованная третья миссия, любая реформа высшей школы становится бессмысленной.

Ответ надо искать у профессионалов — тех, кто каждодневно погружен в жизнь отечественных университетов, то есть прежде всего у ректоров. Именно с ними RAEX и «Стимул» провели серию углубленных интервью по самым важным проблемам развития российских вузов.

Предыдущие интервью цикла

Михаил Стриханов (МИФИ)

Сергей Иванченко (ТОГУ)

Дмитрий Ендовицкий (ВГУ)

Григорий Заславский (ГИТИС)

Анатолий Торкунов (МГИМО)

Виктор Кокшаров (УрФУ)

Андрей Рудской (СПбПУ)

Владимир Мау (РАНХиГС)

Михаил Эскиндаров (Финансовый университет)

Николай Кудрявцев (МФТИ)

Ярослав Кузьминов (ВШЭ), первая и вторая часть

Михаил Погосян (МАИ)

Вадим Волков (Европейский университет в Санкт-Петербурге)

Инна Шевченко (ЮФУ)

Александр Мажуга (РХТУ им. Д. И. Менделеева)

Михаил Федорук (НГУ)

Эдуард Галажинский (ТГУ) 

Ректор Санкт-Петербургского государственного университета Николай Кропачев

spbu.ru

— Николай Михайлович, когда говорят «высшая школа призвана…», то предполагают, что возможно единое ви́дение целей высшего образования. Между тем у государства это видение может быть одним, у общества, включая студентов, — другим, а у работодателей — третьим…

— Если говорить о том, чего от высшей школы хотят общество и государство, то я бы в принципе не стал разделять эти понятия, потому что пожелания государства в виде государственной политики направлены именно на исполнение желаний общества. Общество же заинтересовано прежде всего в повышении уровня жизни. А государственная политика определяет и использует соответствующие инструменты для реализации этой цели, в том числе обеспечение экономики квалифицированными кадрами, фундаментальными исследованиями и создаваемыми на их основе прикладными инновационными продуктами. Не последнюю роль в пожеланиях государства и общества играют эффективная международная политика, обороноспособность, продвижение имиджа страны на мировом пространстве — и в этих направлениях роль высшего образования и науки трудно переоценить.

Если же говорить именно о студентах, то их желания во многом противоречивы. С одной стороны, поступая в вуз, молодой человек ориентирован на получение профессии и в дальнейшем — высокооплачиваемой работы. Это нормально, но иногда приводит к негативным проявлениям вроде перепроизводства слабых юристов и экономистов. С другой стороны, не все понимают и учитывают, что получение высшего образования — это тяжелый труд, отсюда довольно высокий отсев студентов с младших курсов, из-за чего может снижаться удовлетворенность выпускников качеством полученного образования. Конечно, этот показатель в разных университетах будет очень разным. Но прежде всего он зависит от образовательной политики вуза, его кадрового и материально-технического обеспечения. На что я хотел бы обратить особое внимание, так это на необходимость глубокого взаимодействия между вузами и сообществом работодателей.

Работодатель хочет, чтобы выпускник вуза, придя на производство, включился в бизнес-процессы сразу и с полной эффективностью. Но вот что удивительно: при этом работодатели не всегда стремятся помочь вузам в адаптации программ к своим же запросам. Санкт-Петербургскому государственному университету удалось привлечь несколько тысяч специалистов — представителей сообщества работодателей — к работе советов образовательных программ (таких советов образовательных программ в университете более двухсот), квалификационных кадровых комиссий (таких комиссий 23), учебно-методических комиссий (их 28), научных комиссий (их 25). А также к деятельности государственных экзаменационных комиссий (ежегодно в них работают почти 1900 специалистов — представителей работодателей), к определению тем курсовых работ, выпускных квалификационных работ бакалавров и магистерских диссертаций (ежегодно на сайте СПбГУ публикуется список более чем из 2900 тем, предложенных работодателями). Иными словами, представители работодателей корректируют содержание образовательных программ в соответствии с запросами рынка труда, задают практическую направленность студенческим исследованиям и оценивают результаты обучения. В результате «академические» представления об обучении, характерные для профессорского сообщества, корректируются «прагматичными» требованиями рынка труда. Хорошо? Конечно, но не хочу говорить, сколько усилий потребовалось от университета, чтобы убедить, уговорить работодателей начать сотрудничать с нами на этом поле. В начале пути (пять лет назад) подавляющее большинство преподавателей было против этих нововведений. И не всем вузам такие усилия по силам, извините за тавтологию.

Надеюсь, ситуацию сможет изменить расширение целевого набора. Хочется верить, что работодатель, взяв на себя обязательства по поддержке целевого студента и его дальнейшему трудоустройству, захочет получить такого специалиста, который ему реально требуется. А это возможно только при сотрудничестве заказчика и университета в формировании образовательной траектории целевика. Но для этого надо проводить этот набор открыто и по результатам публичного конкурса на открытой всероссийской информационной площадке. Иначе какая-то — боюсь, значительная — часть этого приема будет происходить по «правилам», которые действовали в СССР и РФ до введения ЕГЭ.

Порой слышу от коллег восхищение теми «правилами» приема и думаю: что стоит за этим? Короткая память? Желание противиться всему новому? Или все проще: естественное желание некоторых руководителей вернуть себе утерянное с введением ЕГЭ общественное влияние (а то и величие)?

В СПбГУ не держатся за такое влияние. В соответствии с законом об МГУ и СПбГУ Санкт-Петербургский университет имеет право проводить дополнительные вступительные испытания профильной направленности при приеме на обучение по программам бакалавриата и специалитета. В СПбГУ в 2021 году открыт прием на 119 программ бакалавриата и специалитета. Но мы проводим только дополнительные вступительные испытания профессиональной (творческой) направленности по 13 образовательным программам. С 2011 года количество программ магистратуры, прием на которые происходит по результатам конкурса портфолио, увеличивается каждый год. А в этом, 2021 году, прием на 209 из 214 программ магистратуры проходит по результатам портфолио.

Но хочу обратить внимание вот на что. Крайне трудно найти баланс всех противоречивых интересов — вузов и органов управления образованием, студентов и научно-педагогических работников, работодателей как потребителей результатов подготовки кадров и как заказчиков целевого обучения. Но еще труднее предсказать его изменения в перспективе. Сегодня в экономике (а высшая школа является одной из базовых отраслей экономики) главная проблема — это прогнозирование. В части кадрового обеспечения экономики важно понимать, какие профессии и как скоро исчезнут за ненадобностью. Какие сохранятся и как трансформируются. Сколько и каких специалистов потребуется через пять, десять, пятнадцать лет. Квалифицированных и надежных ответов на эти вопросы не было прежде, нет и сейчас. Как следствие, значительная доля выпускников работает не по специальности, а значит, инвестиции государственного бюджета используются неэффективно. Поэтому крайне важно, чтобы значения показателей развития образования, использованные в программных документах, систематически корректировались и уточнялись. Но подходы и инструменты максимально точного прогнозирования не сформированы и, соответственно, в программных документах не отражены.

Санкт-Петербургский государственный университет

spbu.ru

— У нас большинство университетов государственные, между тем для повышения эффективности их работы необходима конкуренция. Нет ли здесь противоречия?

— Мы с коллегами считаем, что сегодня принцип конкуренции внедрен в систему государственных вузов прежде всего при распределении средств из государственного бюджета, как на покрытие текущих затрат, так и на создание ресурсной базы.

Во-первых, даже при наличии четко определенных критериев на конкурсах по распределению бюджетного приема вопрос как об общем количестве бюджетных мест — контрольных цифр приема, так и об их распределении по специальностям подготовки и по вузам решается не абитуриентами на свободном рынке образования, но административными ведомствами, осуществляющими государственное управление в этой сфере.

Во-вторых, на более или менее конкурентных условиях распределяется только текущее финансирование, которое фактически не предполагает расходов на приобретение основных фондов — зданий или дорогостоящего оборудования. Правила и условия, при которых даже государственные вузы могли бы на равных «конкурировать» за предоставление, например, зданий, почему-то так и не созданы. Поэтому основные средства распределяются по решению административных органов, объективно создавая неравные стартовые возможности, которые лишают систему перспектив открытой и честной конкуренции.

И в-третьих, серьезным юридическим барьером выступает бюджетное законодательство, которое жестко привязывает любое бюджетное финансирование к контингенту конкретного вуза. Даже допуск студента другого государственного вуза в библиотеку может контролирующими органами оцениваться как нецелевое расходование бюджетных средств». В свою очередь, вузовские администраторы зачастую препятствуют использованию своими студентами или научно-педагогическими работниками ресурсов других вузов. Яркий пример — нежелание засчитывать освоение обучающимся онлайн-курсов, созданных другими вузами. В итоге конкурентная среда, в которой вузы должны развиваться, из-за подобных ограничений становится фрагментированной и непрозрачной.

В коридорах университета

spbu.ru

— Что надо делать, чтобы конкуренция вузов приняла правильные формы и начала служить развитию системы образования?

— Возможно, это прозвучит парадоксом, но для развития честной и открытой конкуренции сегодня российской системе высшего образования более всего нужно развитие сотрудничества между вузами, готовность самих вузов к такому сотрудничеству и кооперации. Местничество и организационная раздробленность естественны в современных условиях во многом потому, что единство системы государственных вузов почему-то не рассматривается как приоритет государственной политики. Поэтому в организации деятельности государственных вузов требуется системный подход, основанный на непротиворечивом балансе конкуренции и кооперации.

Конкуренция должна реализовываться на общем рынке образования, а не в административных процедурах распределения государственных фондов. Кооперация должна обеспечивать равный доступ к созданным за счет государственных инвестиций ресурсам, причем этот доступ должен осуществляться по простым, понятным и справедливым правилам. В свою очередь, федеральный орган управления системой образования должен иметь возможность осуществлять эффективный, в том числе цифровой, контроль и обеспечивать единую государственную политику в отношении всех вузов, в том числе вузов ведомственной принадлежности.

Мы убеждены, что администрации вузов должны увидеть изменение этого подхода и настроиться на работу в команде — общей команде государственных вузов, которая решает общие задачи, важные для граждан и для страны. Эффективность вузовской кооперации должна стать необходимым критерием оценки результативности работы администрации любого государственного вуза. В этом случае административное вмешательство, которое может в каких-то ситуациях больше навредить, чем помочь, в принципе нужно будет в минимальных пределах, если сами вузы будут стремиться к участию в командной работе.

Правила честной конкуренции и честного взаимодействия смогут повысить эффективность государственных инвестиций в развитие высшей школы и эффективность использования передаваемой ей государственной собственности. А это, в свою очередь, повысит уровень качества образования в стране, а следовательно, и реализации конституционного права граждан независимо от региона, вуза и образовательной программы. К сожалению, приходится признать, что вузовские сообщества — Российский союз ректоров, Ассоциация ведущих университетов России, Ассоциация глобальных университетов и другие — не проявляют активности и даже готовности к разработке единых подходов, этических кодексов и регламентов корпоративного взаимодействия, которые могли бы решить многие проблемы межвузовских отношений без вмешательства Минобрнауки.

Физическая лаборатория СПбГУ

spbu.ru

— Вы отметили важность взаимодействия вуза с работодателями. Насколько оно тесно и в каких формах происходит в СПбГУ?

— Линия сотрудничества с работодателями системно реализуется в нашем университете с 2016 года по нескольким направлениям. Прежде всего это участие представителей организаций-работодателей в работе учебно-методических комиссий (УМК), советов образовательных программ, государственных экзаменационных комиссий и кадровых комиссий учебно-научных подразделений. В состав УМК включаются от одного до шести представителей работодателей.

В 200 советов образовательных программ входит более 1900 представителей работодателей — это почти 98 процентов членов советов. Теперь ежегодно более 1850 представителей работодателей (в среднем 75 процентов членов комиссии) участвуют в государственной аттестации выпускников университета.

Кроме того, работодатели имеют возможность предлагать темы научных исследований и выпускных квалификационных работ (ВКР) обучающихся СПбГУ, проводить научное консультирование и рецензирование ВКР, организовывать практики, стажировки, предлагать трудоустройство выпускникам. Они также имеют право проводить экспертизы на предмет соответствия учебно-методической документации университета, в том числе новому Образовательному стандарту СПбГУ, профессиональным стандартам, квалификационным и иным требованиям, предъявляемым к выпускникам на рынке труда.

Они активно участвуют в совместной разработке отдельных специальных учебных курсов, дисциплин, а также образовательных программ по подготовке специалистов, востребованных на рынке труда. Кроме того, работодатели становятся гостями встреч, переговоров, совместных конференций, семинаров, круглых столов и других мероприятий, служащих цели актуализации содержания и условий реализации образовательных программ СПбГУ. В числе партнеров университета, с которыми осуществляется масштабное сотрудничество практически по всем перечисленным направлениям, — компании «Роснефть», Biocad, «Яндекс», «Газпром нефть», ВТБ, «Газпром» и многие другие.

— Где грань между сближением программ подготовки в вузе, с одной стороны, с требованиями потенциального работодателя, а с другой — с превращением университетов в структуры корпоративной подготовки? В чем принципиальное различие между университетом и ремесленничеством?

— Далеко не каждая корпорация может позволить себе создать корпоративную систему подготовки, а тем более «купить» для этого классический университет со всем разнообразием его программ. У каждого работодателя могут быть частные интересы и, следовательно, частные требования к выпускнику. Классический университет не может и не должен подстраивать свои программы под одного работодателя. Наша цель — сделать программы адекватными требованиям рынка труда для каждой области деятельности. Вовлечение работодателей в определение содержания программ и, главное, в оценку результатов обучения — это инструмент обеспечения такой адекватности. Мы четко отделяем интересы корпорации, которую тот или иной человек представляет в нашей учебной комиссии, от его представлений о реальных запросах сообщества работодателей. С другой стороны, у работодателя есть инструменты адресной подготовки специалиста в классическом университете под свои интересы — это целевая подготовка (по согласованию с абитуриентом и его родителями) или индивидуализация учебной программы (по согласованию со студентом и его куратором / тьютором / научным руководителем), а также дополнительные образовательные программы повышения квалификации и переподготовки. Так что и у университета есть все возможности оставаться классическим вузом (образование плюс исследования), и у работодателя — получить то, что требуется именно ему.

Библиотека СПбГУ

spbu.ru

— Онлайн-курсы отечественных вузов — насколько они конкурентоспособны с точки зрения глобализации?

— Пока у нас существует предусмотренный законом принцип использования федерального государственного образовательного стандарта, не может быть и речи о размывании модели классического вуза. Другое дело, что целый ряд изменений, как в технологиях, так и в отношении общества к проблемам образования, требуют существенного совершенствования этой модели. Обратите внимание, что и введение двухуровневой системы, и внедрение собственных стандартов в ведущих вузах, а не только онлайн-курсы — это попытки соответствовать новым реалиям, уходя от привычных стереотипов. Так что «классический вуз» постепенно меняется, и это хорошо, при условии, что из его «стен» (вот это уже скорее фигура речи) выходят люди, готовые к работе в соответствии с полученным высшим образованием. А это получается только тогда, когда профессиональные знания и модель поведения выпускников определяются людьми и коллективами, которые сами могут служить образцом в своей отрасли знания, в своей профессии.

В разных отраслях требования к единству подготовки различны, но всегда есть основа профессиональной подготовки, которую лучше осваивать в одном вузе. После освоения этой основы студент получает возможность смотреть на мир с точки зрения профессионала, и в этот момент самостоятельный выбор дальнейшего пути собственного профессионального развития представляет большую ценность. Так что появившаяся за счет онлайн-курсов реальная возможность поучиться у разных специалистов, — лидеров своей (а может быть, и смежной) отрасли — важна и полезна.

Но дело не в технологиях обучения и не в количестве вузов: принципиально важно то, что результат профессиональной подготовки должен соответствовать потребностям рынка труда, причем не в момент поступления будущего специалиста на первый курс, а через несколько лет. Чтобы решить эту проблему, нужно преодолеть и склонность «классического вуза» считать, что он обладает «правом» полностью определять, как и чему учить студентов, и привычку работодателей уклоняться от конкретных действий по определению профессиональных требований к выпускникам. На этом пути уже многое сделано, и нам предстоит в ближайшее время закрепить все это на нормативном уровне, то есть ввести в модель, которая — если будет хорошо отработана — по прошествии некоторого времени тоже будет восприниматься как «классическая».

Онлайн-курсы как часть университетского образования уже вполне конкурентоспособны на глобальном рынке образования, поскольку российские научные школы известны далеко за пределами Российской Федерации. Разумеется, речь идет не обо всех отечественных вузах. Например, интерес к образовательным продуктам (онлайн-курсам) СПбГУ можно проследить как по динамике существенного прироста иностранных обучающихся в общем числе, так и по динамике роста и охвату иностранной аудитории на международных образовательных платформах на онлайн-курсах, созданных на английском языке.

Выпускники СПбГУ

spbu.ru

— Идея получения образования студентом сразу в нескольких вузах — не приведет ли она к размыванию модели классического вуза? Хорошо это или плохо?

— Университет — структурный элемент общества. Меняется общество — меняется и университет, это неизбежно. Сегодня драйвером перемен являются технологии — и университеты не только воспринимают и используют их, но и сами создают и распространяют. Приведет ли это к размыванию модели классического университета? По поводу размывания есть два крайних мнения. Первое — радикальное. Раз появилась возможность получать знания онлайн, то сегодняшние университеты должны вымереть, как мамонты. Но есть и другое мнение: в человеческом обществе отсутствие живой (нецифровой) связи между учителем и учеником приведет к эмоциональным потерям, которые отразятся в том числе на когнитивной способности обучающихся. Подобное явление наблюдается у детей-маугли, выросших без человеческого общения. Они оказываются вполне приспособленными к жизни в дикой природе, но, как правило, уже не способны адаптироваться в социуме.

Человек вообще животное социальное, а в вузе студент общается не только с преподавателем или научным руководителем. Он даже больше общается со сверстниками, причем не только, извините за выражение, тусуется. В группе сверстников студент одновременно сотрудничает и конкурирует, это облегчает восприятие информации и повышает мотивацию к обучению. Без вузовской социализации в дальнейшем могут возникнуть разные проблемы — сложности адаптации в трудовом коллективе, неспособность к командной работе, отсутствие социального целеполагания и тому подобное.

Радикалы критикуют идеологию сохранения университетов за консервативность. Но надо помнить, что именно консерватизм системы высшей школы неоднократно спасал ее (и общество, цивилизацию) в периоды ломок и реформаций — например, в первые постсоветские годы или в «лихие» девяностые. Кроме того, не надо забывать, что онлайновые курсы кто-то должен создавать, а научиться этому сегодня можно только в университетской среде. Не станет такой среды — кто будет формировать программы, готовить курсы, принимать ответственность за подготовку? Искусственный интеллект? Но ведь, чтобы создать соответствующее программное обеспечение, тоже необходимо понимание и опыт университетского профессора. Так что слухи о близкой смерти университетов, я уверен, сильно преувеличены. Хотя какой-то компромисс будет найден, и во время пандемии наметились его первые контуры.