Кипятить лучше на земле

В конце 1970-х годов на «Ленполиграфмаше» — флагманском предприятии в сфере точного машиностроения и приборостроения — был создан первый в мире лазерный принтер. Правда, габариты его подходили только для типографий: примерно два метра на метр. Японские коллеги на выставке в Москве ходили вокруг диковинки как кот вокруг сметаны всю неделю, пока шла выставка, и в середине 1980-х явили миру компактный бытовой лазерный принтер, сходу завоевав мировой рынок. Петербургские инженеры подивились тому, как интересно воплощена их идея, и решили тоже создать компактный лазерный принтер. Но, увы, так и не смогли довести свою разработку до серийного производства.

Сегодня холдинг «Полиграфмаш» в пять раз меньше по числу работающих, но не выпустил из своих рук флага высочайшего качества разработок и готовой продукции.

Принцип примата качества заложил в основы производства Иван Александрович Семенов еще в 1890 году, когда он открыл в Петербурге механические мастерские, поставив во главу угла качество продукции. Семенов шокировал европейских конкурентов, вытеснил французов с континентального рынка папиросонабивных машин и создал один из множества элементов небывалого экономического роста конца XIX — начала XX века, известного в мировой истории как «русское чудо». В 1930-е годы, уже без Семенова, завод поставлял свои полиграфические машины в 56 стран мира. Первый в мире лазерный принтер так и не вышел на массовый рынок, но другой разработанный здесь уникальный принтер занял нишу в сегменте сверхнадежной техники: он продолжает печатать, даже если его уронить с размаху, и незаменим в самых тяжелых механико-климатических условиях.

Но и былые конкурентные поражения здесь не забыли. Ведь именно на «Полиграфмаше» возникли идеи создания особой экосистемы, которая способствовала бы увеличению скорости промышленного воплощения научных и инженерных идей. Поиск формата идет под руководством Кирилла Соловейчика, прежде — директора предприятия, а ныне — председателя комитета по промышленной политике, инновациям и торговле Санкт-Петербурга, эту должность он занимает уже добрый десяток лет. Кипение идей на «Полиграфмаше» идеально вписалось и в Национальную технологическую инициативу (НТИ). Недаром первое за пределами Садового кольца общественное пространство системы НТИ — «Точка кипения Санкт-Петербург» — открылось именно здесь, на «Полиграфмаше», 7 ноября 2016 года. А спустя пять лет, 26 февраля 2021-го, здесь задан новый тренд в архитектуре НТИ. На второй площадке предприятия в Приморском районе города торжественно открыли первую промышленную «Точку кипения НТИ».

Начинал свою историю будущий холдинг с изготовления оборудования для табачного производства. Сборка и регулировка гильзовых машин. 1921 год

ploshadtruda.ru

Первая промышленная «точка кипения» в России

В церемонии торжественного открытия первой промышленной «Точки кипения НТИ» в России приняли участие исполнительный директор платформы НТИ Андрей Силинг, председатель комитета по промышленной политике, инновациям и торговле Санкт-Петербурга Кирилл Соловейчик и генеральный директор исполнительной дирекции Союза промышленников и предпринимателей Санкт-Петербурга Михаил Лобин.

Андрей Силинг сконцентрировал внимание собравшихся на особом месте, которое занимает новая «Точка кипения» в сети таких «точек». Промышленная «Точка кипения НТИ» — 112-я по счету, но у нее есть принципиальное отличие от всех предыдущих. Она открывает новый формат, прежде у «точек кипения» такого тесного контакта с промышленностью не было. «Это приближение команд инноваторов “к земле”, к реальному производству, система для ускорения запуска промышленных проектов», — пояснил он «Стимулу».

«Наш любимый закон Меткалфа (Роберт Меткалф — представитель Массачусетского технологического института, изобретатель сети Ethernet, датой рождения которой считается 22 мая 1973 года, когда Меткалф передал руководителям исследовательского центра Xerox PARC докладную записку с описанием возможного принципа действия компьютерной локальной сети. — “Стимул”) говорит, что ценность сети прямо пропорциональна половине квадрата ее узлов, — процитировал Силинг известный закон, прежде чем нажать на символическую красную кнопку пуска. — У нас сегодня открывается 112-я “точка кипения”, и ценность всей сети ощутимо возрастает. Сеть “точек кипения” — это рабочие группы рынков НТИ, это центры компетенций НТИ по сквозным технологиям, это тысячи технологических команд, которые сегодня рождаются на предприятиях, в университетах, в “точках кипения”, и создают и замышляют новые продукты для новых рынков».

Кирилл Соловейчик пояснил, как возник разворот к промышленности. «Мы долгое время отрабатывали методики развития сообщества. Оттачивая форматы, мы не уделяли того внимания промышленному сообществу, которого оно заслуживает. Но вот в семье “точек кипения”, развернутой по всей стране — по городам, по вузам, появляется первая “точка кипения”, которая сфокусирована на развитии промышленности. Промышленность является фундаментом экономики. Без высокотехнологичной инновационной кадрово подкрепленной промышленности мы не сможем пойти в будущее», — сказал он на церемонии. Кирилл Соловейчик анонсировал развитие сети промышленных «точек кипения» и создание новой сети или подсети с акцентом на промышленную составляющую. В беседе с корреспондентом «Стимула» г-н Соловейчик уточнил, что следующая промышленная «точка кипения» должная появиться в Петербурге на одной из площадок Объединенной судостроительной компании (ОСК).

«Ведем переговоры с ОСК. Коллеги здесь присутствуют. Мы (правительство Санкт-Петербурга. — “Стимул”) подписали большое соглашение с ОСК, провели сессию с руководителями департаментов. Один из элементов партнерства — открытие “точки кипения” в Санкт-Петербурге», — рассказал Кирилл Соловейчик. Свой административный ресурс при этом он задействовать не планирует. «Развитие сети промышленных “точек кипения” не должно административно насаждаться. Это должно вызреть. Мы хотим создать устойчивую в долговременном разрезе конструкцию», — заметил г-н Соловейчик.

Михаил Лобин высказал уверенность, что создание подобных центров, ориентированных на будущее, поможет стимулировать интерес молодежи к промышленности и науке.

На выставке проектов компаний-резидентов

Наталия Михальченко

Кто с чем пришел

На выставке проектов компаний-резидентов и тех, кто еще присматривается к новому формату, было много медицинских разработок, что подтверждает прогноз о превращении физики в важную, а где-то и в главную часть медицинской науки. Это и сложное диагностическое оборудование, основанное на принципах наномикроскопии, и физиотерапевтические приборы, основанные на принципе действия магнитного поля. Внимание участников событий привлекла миниатюрная машинка для городского хозяйства — тротуарный ледокол, способный освобождать ото льда 200 квадратных метров тротуара в час. Здесь же были представлены проекты по разработке программного обеспечения для создания цифровых двойников производств.

На данный момент у «точки» четыре компании-резидента. В будущем их число достигнет 50. В распоряжении каждой из них — действующее производство.

Андрей Силинг рассказал «Стимулу», что появление промышленной «Точки кипения НТИ» — это явление «контркультурное» для отечественных корпоративных традиций, так как культуры сосуществования индустриального производства и общественного пространства в России практически нет. Он отметил, что сам формат «точек» — создание сети бесплатных общественных пространств для обсуждения, а теперь уже и промышленного воплощения идей — уникален. В мире распространены различные модели платных коворкингов.

А первостепенная задача нового формата — ускорение запуска проектов. Каким будет это ускорение, «можно определить только экспериментально», — считает г-н Силинг. Однако ожидается, что путь от идеи до ее промышленного воплощения в промышленных «точках кипения» будет как минимум вдвое быстрее, чем за их пределами, максимум — на порядок. «Здесь всегда в прямом доступе специалисты и эксперты — люди, которые сами ежедневно реализуют инновации и обладают опытом экспертизы и пониманием индустрии. Для молодых команд критически важно учиться на чужих ошибках, не изобретать велосипед и получить ту самую индустриальную культуру, которой им часто не хватает», — отметил Андрей Силинг. По его словам, дальнейший отбор компаний, желающих организовать у себя промышленные «точки кипения» проводится вместе с союзом World Skills — одним из ключевых участников проекта по повышению производительности труда. «Будем делать конкурс — отбор команд, которые готовы основать промышленные производства. Будем эти команды обучать, передавать основу формата “точки кипения”», — пояснил он.

В будущем, по словам Андрея Силинга, архитекторы экосистемы НТИ видят промышленные «точки кипения» «как ключевые точки для создания новой индустриальной культуры».

Заместитель директора холдинга «Полиграфмаш» Анатолий Воронюк в музее истории холдинга

Наталия Михальченко

Место промышленной силы

После нажатия на кнопку символического пуска первой промышленной «Точки кипения НТИ» участники события развернули пленарную дискуссию «Формат и функционал промышленной “Точки кипения” для развития предприятий». Место действия вобрало в себя квинтэссенцию смыслов и современной моды — «Семенов Hall». Пространство носит имя основателя «Полиграфмаша» Ивана Семенова. И рядом музейная экспозиция, где собраны и структурированы этапы развития предприятия, каждый из которых содержит впечатляющие истории о высочайшем качестве его продукции.

— Для нашего завода ключевое слово — «качество». Он основан в 1890 году в формате механических мастерских. Семенов начал делать машины, и они стали вытеснять французские машины с европейского рынка благодаря своему качеству, — сказал в интервью «Стимулу» заместитель директора холдинга «Полиграфмаш» Анатолий Воронюк. С «Полиграфмашем» связана вся его жизнь. В блокаду на заводе работала его мама, тогда предприятие выпускало пулеметы «Максим», сам он пришел на завод в десятилетнем возрасте как участник сводного духового оркестра, каковые в советское время были на многих предприятиях города. В 1972 году, уже после вуза, он пришел на завод инженером-технологом, был начальником инструментального производства, литья деталей из пластмасс, начальником отдела товаров народного потребления (складные зонтики, выпускавшиеся тогда заводом, занимают место в одной из витрин музея). В 1983 году Воронюк стал главным инженером предприятия и работал в этой должности с небольшим перерывом до 2010 года.

— Семенов закупил самые точные станки в Швеции, скопировал их, выбрал лучших рабочих с Путиловского завода и лично контролировал качество работы, — рассказывает Анатолий Александрович. — Если по нормам рабочий мог изготовить за смену десять деталей с высшим качеством, то, увидев одиннадцатую, Семенов забивал ее молотком, объясняя, что одиннадцать качественных деталей за это время получить нельзя.

После революций 1917 года Семенов эмигрировал в Чехию, но его завод не утратил традиций качества. В 1930-е годы здесь были созданы линотипы — полиграфические машины нового поколения. 

В 1932 году на завод приехали Киров и Калинин.

— Киров назвал наш линотип «машиной с высшим образованием», а сам завод — «Америкой на Песочном». Песочный — это адрес производства. А Америка в то время была синонимом высшего качества инженерного труда, продолжает рассказ Анатолий Воронюк. — Линотипы «Полиграфмаша» экспортировались в 56 стран мира, завод имел представительство в Европе. Подобные станки могли в то время делать только немцы и американцы.

В послевоенное время завод обеспечивал прецизионными токарными станками всю промышленность Ленинграда. До сих пор эти станки еще кое-где работают.

Настройщики линотипов «Ленполиграфмаша» за работой

ploshadtruda.ru

Затем произошла техническая революция. Изменилась технология печати — стали использоваться фотонаборные машины, а это уже совсем другой класс машин, начиненных электроникой и оптикой. И здесь удалось держать марку качества. За комплекс полиграфических машин «Каскад» из 15 аппаратов в 1981 году завод получил Государственную премию. Эти машины обеспечивали работу ТАСС, газетного комплекса «Правда». В 80-е годы мы поставляли на отечественный и внешний рынок типографии, полный комплект, начиная с фотонаборных машин и заканчивая эргономическими стульями, чтобы оператору было удобно работать. Тогда еще не было стульев с лифтами, и необходимые стулья мы делали сами. Вроде бы мелочь. Но нет: важная деталь, — отмечает наш собеседник. — Высокую квалификацию работников и высокое качество продукции подтверждают и такие факты: «Ленполиграфмашу» часто перепоручали важные заказы, если другие предприятия не справлялись, а в 1956 году здесь изготавливали детали для первого искусственного спутника Земли, в 1960-м — для гагаринского старта. 

В период перестройки настоящим бичом для предприятий стала госприемка: ее опасались, о ней говорили, ее очень трудно было пройти. Наше предприятие успешно преодолело этот этап. Многие этому удивлялись. А секрет был и остается в том, что мы разработали и внедрили стандарты качества на каждый процесс. И это не формальный документ, это документ работающий. Европейские коллеги признают его эффективность.

Фотонаборный комплекс «Каскад». Отмечен Государственной премией СССР 1981 года

designspb.ru

Отыграть скорость у японцев

В конце 1970-х на Московской Международной полиграфической выставке завод представил свою новейшую разработку. Чуть позже оказалось, что это был первый в мире лазерный принтер. Идея пришла из практики.

— Наша фотонаборная машина — один из аппаратов системы «Каскад» — выпускала слайды: на пленку выводились и шрифты, и фотографии. В типографиях нам сказали, что это для них не очень привычно, лучше бы выводить изображение для корректуры на бумагу. И тогда мы к этой машине пристроили электрографическую секцию. Получился гибрид: одна машина делает фотонабор и вывод изображения на бумагу, — вспоминает Анатолий Воронюк. - Японцы ходили вокруг нашего аппарата целую неделю, пока работала выставка. Мы думаем: вот, заинтересовала Японию наша машина. А спустя всего несколько лет в Японии был представлен лазерный принтер. Но идея принадлежит нам! Мы первые соединили фотонаборную машину с выводным устройством и получили вот такой комплекс. Это говорит об уровне наших инженеров! А японцы сделали этот комплекс компактным.

Готовить производство лазерного принтера мы начали сразу же. Это был конец 1980-х — начало 1990-х годов. Самые большие трудности начались на этапе масштабирования, создания серийного производства. Это очень сложный процесс. Я, главный инженер, сидел в цехе и каждый день рвал чертежи и говорил: «Это не годится», «это тоже не годится». Сам процесс работал, но уложить его в систему ограничений, которую предполагает серийная технология, было очень трудно.

Свою роль в замедлении процесса сыграли и межведомственные барьеры, нараставший дефицит средств. Сработал против нас и тезис «кадры решают все». На рубеже 1980—1990-х годов было потеряно много квалифицированных кадров. Начинался период выживания. У нас на предприятии все, от директора и главного инженера до рабочего, получили одинаковые крошечные зарплаты, денег и заказов не было совсем. Это продолжалось два-три года. Мы держались, не теряли оптимизма. Верили, что свой принтер мы все равно внедрим! А рынок тем временем начал заполняться зарубежной продукцией. Нам не хватило времени и средств для подготовки производства в тот период. До рынка разработка так и не дошла.

Зато в конце 1990-х годов мы создали принципиально другой аппарат, и он смог занять свою нишу. Это уникальный матричный принтер, предназначенный для работы в тяжелых механико-климатических условиях — при сильной запыленности, вибрации, на холоде: в цехах, на нефтяных вышках, на транспорте, например на ледоколах. Главное его качество — абсолютная надежность. Если провести параллель с автопромом, то наш матричный принтер — как внедорожник среди остальных автомобилей.

На одной из недавних выставок к нам подошел японец и спросил: что будет с нашим принтером, если его уронить? Мы его бросили, он как-то неудачно упал на бок, но продолжал работать. В нем есть ноу-хау, обеспечивающие его абсолютную надежность.

На вопрос «Стимула» о том, помогут ли решения, заложенные в основу промышленной «Точки кипения», избежать повторения ситуации с лазерным принтером благодаря ускорению промышленного внедрения идей, Анатолий Воронюк ответил: «Да. Для ускорения внедрения хороших идей нужен высокий уровень промышленных технологий. Это как раз здесь и есть. Например, есть специальная лаборатория по испытаниям и на вибрацию, и на удар, есть барокамера. “Точка кипения” в процессе внедрения инноваций выполнит роль катализатора-ускорителя. Он вроде бы не участвует в процессе, но без него химическая реакция не идет. Но чтобы катализатор работал, нужен сам процесс, исходное сырье. Нужно? чтобы стартапы были активными и сами искали помощи экспертной среды».