Срочно нужны вражеские карты

С 1945 года бывшие союзники начали собирать разведданные друг на друга. В США обнаружилось отсутствие актуальных карт СССР. В наличии были карты имперской России, трофейные карты вермахта и аэрофотосъемка люфтваффе — и все. Немецкие военнопленные, возвращавшиеся из СССР в западную оккупационную зону (будущую ФРГ), массово опрашивались для актуализации карт — но этого было мало.

Поэтому почти сразу после окончания Второй мировой войны над СССР начали постоянно летать самолеты-разведчики будущих союзников по НАТО. Свою программу шпионских полетов начала Великобритания (операция Robin). Была программа авиаразведки и у формально нейтральной Швеции — особый интерес она проявляла к старому нацистскому ракетному полигону в Пенемюнде, находившемуся тогда под советским контролем (операция Falun, 1948–1950).

Советский Союз ответить тем же не мог: войска США стояли на минимальном удалении от границ СССР, а радиуса действия советских самолетов в 1940-е годы хватало только для Европы. В 1955 году глава СССР Никита Хрущев отверг предложение президента США Дуайта Эйзенхауэра о взаимном режиме «открытого неба»: США «открытое небо» выгодно, а для СССР бесполезно. Ситуация изменилась только в конце 1960-го, когда режим Фиделя Кастро на Кубе, до того позиционировавший себя как некоммунистический, попал под эмбарго США и обратился за помощью к СССР. С этого момента у Советского Союза появился свой разведывательный плацдарм у границ США и — предсказуемо — интерес к «открытому небу», а у властей США он столь же предсказуемо исчез.

В 1949–1960 годах ситуация в воздушной разведке хорошо описывается метафорой «борьба снаряда и брони»: тактико-технические характеристики (ТТХ) и разведчиков, и охотников постоянно улучшались, поэтому методы разведки всего за десятилетие изменились радикально. Методов разведки с воздуха в 1946–1949 годах было несколько.

Об аэрофоторазведке США известно многое благодаря документам, рассекреченным в 1980–2005 годах. Центр разработки технологий слежения с высоты находился на авиабазе ВВС США Райт-Филд (Огайо). Военные были заказчиками и испытателями, а работы вели гражданские контракторы ВВС — научные центры в университетах и частные компании. Мозговым центром проекта была частная консалтинговая фирма RAND Corporation, созданная ВВС США и Douglas Aircraft для аналитической поддержки военно-космических проектов.

Подобные сети со времен Второй мировой войны существовали и в других проектах: атомном, ракетном, радарном, электронном. Это взаимодействие военных и гражданских ученых и инженеров Дуайт Эйзенхауэр назвал в своем прощальном обращении к нации 17 февраля 1961 года «военно-промышленным комплексом» (в СССР этот термин долго понимали в духе советских реалий как «частная оборонная промышленность», в США этот термин также постепенно утратил свое первичное значение).

Радар на борту

США и союзники начали с активной радарной разведки, разработанной в ходе Второй мировой войны. Начиная с конца 1940-х советские газеты постоянно сообщали о нарушениях американскими самолетами воздушного пространства СССР и о протестах МИД СССР — такие разведвылеты происходили почти каждую неделю. Американские самолеты (чаще всего модифицированные бомбардировщики Boeing B-47) входили в зону действия радаров войск ПВО, принимали радарные сигналы, снимали характеристики радаров. Радарное покрытие запада СССР в конце 1940-х не было сплошным, и, коль скоро в радарной защите СССР обнаруживался проем, радарный разведчик мог вылететь в глубь территории, если на его борту было оборудование для аэрофотосъемки или же в прорыв мог уйти специализированный самолет-фоторазведчик.

В 1950 году у Лиепаи (Латвия) был сбит PB4Y-2 Privateer, а его экипаж исчез (скорее всего, погиб при падении или в море)

Фотография: Wikipedia

Возможность проникновения в глубь территории СССР таким способом была ограничена только удачей и запасом топлива. Насколько далеко залетали разведчики, сказать трудно. Рассекреченный отчет RAND сообщает, что максимум удачи составил 450 миль (около 700 км) до Игарки, которую американский разведчик сфотографировал, но достоверность сообщения подрывает то, что от ближайшей границы с НАТО в Норвегии Игарку отделяет как минимум втрое большее расстояние.

Затем советские истребители поднимались по тревоге и выходили на позиции, и нарушители спасались бегством. Судьба тех, кто не успел убежать, могла стать трагической. С осени 1949 года на вооружении СССР появились новейшие реактивные истребители МиГ-15, и преимущество в высоте и скорости сократилось. Советский ответ начал становиться все более жестким, по разведчикам НАТО стали открывать огонь. Эти воздушные перестрелки, как и войну на Корейском полуострове (с середины 1950 года), где советские и американские летчики вели воздушные бои на новейшей реактивной авиатехнике, обе стороны рассматривали как авангардные стычки перед неминуемой и скорой ядерной войной.

В 1950 году у Лиепаи (Латвия) был сбит PB4Y-2 Privateer, а его экипаж исчез (скорее всего, погиб при падении или в море). Слухи, что пропавших летчиков якобы видели в ГУЛАГе, где они отбывали срок за шпионаж, ходят до сих пор. В июне 1952-го советские истребители сбили над Балтикой шведский разведчик DC-3, а затем гидросамолет Catalina, вылетевший на поиски экипажа. Шведское правительство солгало, что самолет DC-3 был гражданским, а советские власти отмолчались. И те и другие признали инцидент только несколько десятилетий спустя.

Это не шпионский аэростат, а НЛО

С 1947 года США и союзники по НАТО усилили разработку беспилотных средств разведки. Это был проект WS-119L — аэростаты, которые запускались на высоту 15–30 км, в зону так называемого высотного струйного течения, скорость которого составляет около 30 м/сек (столько же, сколько у урагана первой категории по шкале Саффира—Симпсона). У эпизодов и подпроектов WS-119L было множество кодовых имен: Skyhook, Mogul, Gopher, Grandson, Genetrix и т. д., что до сих пор путает историков холодной войны.

Аэростат проекта Genetrix запускают с борта авианосца Valley Forge

Фотография: Wikipedia

Первые аэростаты (Skyhook) несли на себе полугражданскую метеорологическую, астрономическую и астрофизическую аппаратуру (для анализа космических лучей). Затем на шары стали ставить акустическую аппаратуру (Mogul), которая слушала «звуковой канал» в верхних слоях атмосферы. В этой зоне сочетание давления и температуры таковы, что скорость звука в нем минимальна и рефракция от более плотных слоев «удерживает» звук в этом слое и позволяет ему распространяться без потерь на очень большие расстояния. Благодаря этому шары могли, например, «слушать» советские ядерные полигоны на большой дистанции.

И наконец, шары освоили аэрофотосъемку. Рассекреченная спецификация Gopher показывает, что шары несли на себе гондолу AN/DMQ-1 с 35-миллиметровой автоматической фотокамерой массой около пяти килограммов. В дальнейшем ее сменили на панорамную камеру с двумя шестидюймовыми объективами с линзами Metrogon и размером кадра 9 на 9,5 дюйма. Обе камеры разработал Уолтер Левайсон, бывший военный инженер и научный сотрудник Оптической лаборатории Бостонского университета. Оболочка аэростатов изготавливалась из нового тогда материала полиэтилена компанией General Mills, производившей тот же полиэтилен и для пищевой упаковки.

Когда шар покидал территорию противника, гондола отсоединялась и либо опускалась на парашюте, либо ее подхватывал крюком в воздухе специально оборудованный транспортный самолет. Отсюда, видимо, и название Skyhook — «небесный крюк».

Испытание одного из первых зондов, оснащенного аппаратурой радарной разведки, закончилось летом 1947 года «Росуэльским инцидентом». Шар упал на территорию фермы, фермер вызвал полицию и прессу, которые опередили военных. Оболочку аэростата и гондолу гражданские лица приняли за НЛО, а полигональные радарные отражатели — за инопланетные артефакты. Военные, забрав обломки, не стали разоблачать легенду, так как иначе пришлось бы признать и наличие секретной программы, и планы вторжения в воздушное пространство СССР. Легенда, что в «Зоне 51» военные США скрывают обломки инопланетного корабля, жива и составляет основу уфологии. После этого в зонах пролета аэростатов резко возросло число случаев контакта с «летающими тарелками», которые зонды издалека очень напоминали. А следующие запуски шаров стали сопровождать вертолеты с военной полицией, которая немедленно оцепляла зону посадки гондолы.

Запуск аэростата с авиабазы Холломэн, Нью-Мексико

Фотография: Wikipedia

Одним из самых серьезных налетов на СССР был разработанный RAND Corporation проект Genetrix. В течение января–июля 1956 года в воздушное пространство СССР с территорий Норвегии, Шотландии, Германии и Турции были запущены 448 аэростатов на высоту 17 тысяч метров, из них 380 попали в воздушное пространство СССР. Аэростаты могли подняться и выше, но, как сообщается, президент США Эйзенхауэр своим решением ограничил высоту запуска, чтобы не давать СССР стимула разрабатывать перехватчики, которые заберутся слишком высоко — туда, где они смогут достать еще только разрабатываемый новый самолет-шпион U-2.

Официально было объявлено, что США ведут программу гражданских исследований к Международному геофизическому году (1957). Обман быстро раскрылся: аэростаты теряли высоту по ночам, когда газ остывал, и, израсходовав балласт, становились добычей советских истребителей. Разбитое оборудование имело явно военное назначение, и СССР организовал выставку «шпионских шаров», поставив США в неловкое положение. Когда в конце XX века стали известны реальные факты о полете Юрия Гагарина, среди них было и сообщение о том, что приземлившуюся капсулу сельские жители приняли за «шпионский шар», о которых много писали газеты СССР. Те же шары, которые не были сбиты, упали сами или исчезли без следа после мягкой посадки (потерялись в ненаселенной местности, утонули в океане и т. д.). Только 44 шара удалось вернуть и лишь в 34 пленка была пригодна для проявки. Но качество их снимков было превосходным.

Высотные самолеты-разведчики

Советские реактивные самолеты летали все выше и выше, страны НАТО ответили созданием специализированных высотных разведчиков с еще большим потолком. Первая успешная высотная миссия состоялась в 1953 году. Новейший британский реактивный высотный бомбардировщик-разведчик English Electric Canberra пролетел над полигоном Капустин Яр, где в это время советско-немецкая команда ракетчиков вела испытания первых советских баллистических ракет. Точные обстоятельства и даже дата этого вылета до сих пор неизвестны, а сам вылет не признан Британией официально. Самая популярная версия — советские истребители МиГ-15 нанесли «Канберре», которая шла выше их потолка на высоте около 16 км, только незначительные повреждения, но из-за вибраций, создаваемых пробоинами, качество снимков оказалось невысоким.

Первая успешная высотная миссия состоялась в 1953 году. Новейший британский реактивный высотный бомбардировщик-разведчик English Electric Canberra пролетел над полигоном Капустин Яр

Фотография: Wikipedia

Lockheed U-2 — самый известный эпизод этого этапа воздушной разведки. U-2 — максимально облегченный самолет, способный летать на высотах до 21 км. Он был недосягаем для истребителей семейства МиГ (в войсках СССР в этот период на вооружении стояли МиГ-15, МиГ-17 и МиГ-19). Полеты на U-2 были небезопасны: от пилота требовалось лететь по прямой на пределе высоты, скорости и летного мастерства и не потерять сознание от декомпрессии и кессонной болезни (немало летчиков в итоге нажили заболевания мозга). Но результативность этих полетов несколько лет превосходила все ожидания. U-2, например, обнаружили советский космодром Байконур, существование которого до этого было абсолютной тайной для США.

Программой полетов в этот период руководило ЦРУ. Пилоты U-2 были не офицерами, а гражданскими служащими (недавний фильм «Шпионский мост» для пущей художественной ценности исказил все факты об этих событиях, какие только можно).

Первого мая 1960 года U-2, пилотируемый Фрэнсисом Гэри Пауэрсом, который летал на U-2 с 1956-го, был сбит ракетой класса земля–воздух «С-75 Двина» в районе плутониевого комбината «Маяк» (ныне ЗАТО Озерск в Челябинской области). До этого U-2 преследовал и пытался протаранить первый реактивный перехватчик Су-9, который как раз перегонялся с завода в часть вблизи места перехвата и поэтому не был вооружен. Су-9 не смог задеть летевший намного медленнее U-2, а вот «Двина» с первого же пуска поразила цель (всего было запущено то ли семь, то ли пятнадцать ракет, но поражать им уже было нечего). Обломки самолета попали на землю относительно неповрежденными, так как Пауэрс не активировал систему саморазрушения (почему он это не сделал, точно неизвестно; по одной из версий, техник сообщил ему, что под его сиденьем не аварийная катапульта, а взрывчатка — и Пауэрс решил не становиться камикадзе).

Первого мая 1960 года U-2, пилотируемый Фрэнсисом Гэри Пауэрсом, который летал на U-2 с 1956-го, был сбит ракетой класса земля–воздух «С-75 Двина» в районе плутониевого комбината «Маяк» (ныне ЗАТО Озерск в Челябинской области)

Фотография: Gettyimages

То, что у СССР появилось ракетное вооружение, способное разделаться с U-2 с одного пуска, для США было неприятной неожиданностью. СССР также узнал много неприятного для себя, получив такой редкостный трофей.

Так обе стороны вышли на предел противостояния в воздухе. После 1 мая 1960 года полеты U-2 не прекратились, но планировать и выполнять их стали намного осторожнее. Выше стратосферы был только космос, и соперники активизировали работы по спутниковой разведке. Но и в СССР, и в США у нее была довольно длинная предыстория.

Шарики вокруг Земли

Возможность использования орбитальных аппаратов для наблюдений и фотосъемки видели уже Герман Оберт и Герман Поточник-Ноордунг . Первая космическая фотосъемка была проведена 24 октября 1946 года. С полигона Уайт-Сэндс (Нью-Мексико, США) была запущена трофейная ракета V-1 с прикрепленной к ней камерой. Ракета достигла высоты более 100 км, и, прежде чем упасть и разбиться, сделала некоторое число снимков с полуторасекундными интервалами на пленку в стальной кассете. Успех этого запуска дал возможность продолжить космическую фотосъемку, и к 1950 году в США было получено свыше тысячи суборбитальных фотографий.

В СССР первый суборбитальный полет был совершен в 1949 году, но велась ли в каких-то полетах спутниковая съемка, неизвестно. Советскую космическую съемку обычно связывают с именем геодезиста Игоря Яцунского, конструктора ракеты для запуска «Спутника-1», который не принимал участия в программе суборбитальных запусков. Академик Борис Раушенбах, перечисляя примеры проектов суборбитальных запусков, о фотографировании Земли или космоса не упоминает.

Запуск на околоземную орбиту беспилотных зондов и в СССР, и в США долгое время не планировался и даже не рассматривался всерьез. Основным вектором развития космонавтики в 1946–1951 годах была подготовка к пилотируемым полетам. В СССР идея запуска на орбиту беспилотного аппарата первоначально встречала такое сопротивление, что группа главного идеолога спутников Михаила Тихонравова в Реактивном институте ГАУ (НИИ-4) была расформирована, а сам Тихонравов был переведен в «научные консультанты», практически выведен за штат. Начальник НИИ-4 и будущий первый начальник космодрома Байконур генерал Алексей Нестеренко впоследствии писал, что на первом публичном докладе о способе выведения на орбиту искусственного спутника Земли в июне 1948 года слушатели говорили ему и Тихонравову: «Институту, наверное, нечем заниматься, и поэтому вы решили перейти в область фантастики, предлагаете запускать шарики вокруг Земли…».

В США первая попытка разработать спутниковую программу была предпринята еще в 1945 году, но встретили ее критически. Одним из наиболее активных скептиков был «научный главком» Ванневар Буш. После этого ВВС США передали тему RAND, где было создано небольшое подразделение Satellite Section по исследованию и планированию применения искусственных спутников Земли. Второго мая 1946 года RAND представила первый отчет «Предварительный проект орбитального космического корабля», а в феврале 1947-го создала документ, описывающий применение спутников для разведки. И только в 1953 году глава Satellite Section Джеймс Липп подал командованию центра Райт-Филд предложения о проекте FEEDBACK по разработке и запуске спутника «в течение года», содержавшие принципиальную схему спутника фоторазведки. Проект получил номер WS-117L и кодовое имя Corona («Корона»; внешний слой атмосферы Солнца). Спутники, запускавшиеся по программе «Корона», носили общее название Keyhole («Замочная скважина»).

Corona из еще не кремниевой долины

Corona-Keyhole не только один из самых успешных примеров частно-государственного военного партнерства, но и один из зародышей будущей Кремниевой долины. Спутник Keyhole собирался практически через дорогу от места, где находится современный кампус Facebook в Менло-Парк. По мнению известного теоретика технологического предпринимательства Стивена Бланка, «Корона» — ключевая часть «тайной истории Кремниевой долины», где за несколько десятилетий до того, как был создан персональный компьютер, закладывались основы технологической культуры и инфраструктуры, а также эпизод, родство с которым современные стартапы, гордые своей гражданской природой, вспоминать не хотят.

Двухступенчатую ракету RM-87 (Thor-Agena) для запуска делал Lockheed. Семидесятимиллиметровую пленку изготавливал и проявлял Eastman Kodak (такая пленка была полуфабрикатом для 35-миллиметровой). Первые запуски делались на ацетатной пленке, но очень скоро ее перенесли на более прочный и негорючий майлар (лавсан) — вероятно, это было первое применение лавсановой фотопленки. Аппаратную часть камеры производила Fairchild Camera and Instrument при активной помощи руководителя Polaroid Эдвина Ланда (компания-сестра Fairchild Semiconductors). Спускаемая капсула была конструкции General Electric. А самое сложное — объектив с разработанными на новейшем компьютере второго поколения линзами и трехосной стабилизацией камеры — делал стартап Itek.

Спутник проекта Corona. Виден огромный двойной барабан для пленки на несколько тысяч кадров (от 1200 до 4400 в разных моделях)

Фотография: airandspace.si.edu

Камера Itek имела широкий угол обзора, 70 градусов, и исключительную стабильность (колебания в пределах одного градуса). В качестве кассеты использовался огромный двойной барабан пленки на несколько тысяч кадров (от 1200 до 4400 в разных моделях Keyhole). Itek опоздал на конкурс, который уже выиграл Fairchild, но госзаказчикам настолько понравилась камера, что Itek дали контракт на оптику, а дизайн камеры передали для изготовления Fairchild вместо поданной ими на конкурс.

Itek и его бурная деловая судьба предвосхитили жизнь многих стартапов Кремниевой долины. Его основатель Ричард Леггорн был одним из первых организаторов фоторазведывательных полетов, затем работал вице-президентом компании Eastman Kodak. Узнав о подготовке программы U-2, Леггорн решил предложить ВВС и ЦРУ техническое решение для ведения базы данных и анализа физических снимков, которых должно было бы накопиться очень много, что в какой-то мере предвосхитило бы современные системы автоматизированного анализа и индексирования изображений. Но как раз в это время начался закупочный процесс по «Короне».

Леггорн взял у венчурного капиталиста Лоренса Рокфеллера кредит (инвестиции современного типа еще не вошли в практику) и вместо системы хранения снимков купил бостонскую оптическую компанию с опытом работы по «шпионским шарам» — то есть сделал то, что сейчас называется pivot, «резкий разворот». Название Itek расшифровывается по-разному: официально — как Information Technology, неофициально — I Topple Eastman Kodak («Я лучше, чем Eastman Kodak»), возможна и еще одна расшифровка — фонетическая, Itek произносится «Айтек», так же как EyeTech — «Технология глаза»; именно «орбитальный глаз» и создал Itek. После перехвата госзаказа Itek за несколько лет вышел на биржу, испытал взлет стоимости акций в несколько сотен раз и последующее падение, конфликт менеджмента, потерял ключевого клиента и нашел нового — все как у множества стартапов после него.

Не быстро, но качественно

Изначальные планы Corona включали в себя сканер и бортовую камеру, которая будет передавать изображения по радиоканалу. Спутники могли фотографировать и передавать изображения по радиоканалу уже в момент первых запусков — так были сделаны фотографии обратной стороны Луны в 1959 году («Луна-2», СССР) и Луны в большом приближении в 1964 году (Ranger-7, США). Но качество этих изображений было непригодно для разведывательных целей — и разрешающая способность телекамеры на электронно-лучевых трубках, и пропускная способность радиопередачи были слишком низкими. Разрешение снимков, например, зонда Ranger-7, запущенного в июле 1964-го, составляло 300 на 300 пикселей. Для сравнения: принятый в 1963 году стандарт PAL имел 576 линий по вертикали, а более ранний стандарт NTSC 1953 года — 480 линий.

В «Короне» реализовали более технически простое и более длительное решение — такое же, как со шпионскими шарами. Капсула с кассетой отстреливалась, входила в плотные слои атмосферы, на высоте 18 км сбрасывала головной термообтекатель, выпускала парашют, и далее ее либо подхватывал в воздухе крючком специальный транспортник, либо капсула падала и ее подбирал вертолет или корабль — смотря где она оказалась. На случай падения в океан в капсуле была сделана солевая пробка, которая растворялась за двое суток, и капсула тонула. А спутник с пустой аппаратурой сходил с орбиты и погибал.

Первые 12 запусков были неудачными. Спутники не попадали на орбиту, попадали не на те орбиты, капсулы терялись, тонули. Только на запуске Discoverer-13 29 июня 1960 года удалось успешно подхватить капсулу в воздухе. Программа Corona была сверхсекретной, ее публичным прикрытием считались биологические эксперименты на мышах. Торжественное возвращение «мышек» с орбиты было отмечено кинороликом, где десантный транспортник Fairchild C-119 Flying Boxcar (производитель самолета — «дочка» уже упомянутого холдинга Fairchild) подхватывал капсулу на лету и втягивал на тросе в открытый пандус. Ролик показывали в кинотеатрах в «журналах новостей» и по ТВ.

Десантный транспортник Fairchild C-119 Flying Boxcar подхватывает капсулу на лету и втягивает на тросе в открытый пандус 

Джеймс Пламмер из Lockheed Aircraft говорил, что врать репортерам в глаза «о мышках» было трудно, пресса подозревала, что ей чего-то недоговаривают. Главный секрет открылся только после рассекречивания «Короны»: капсула была пустая и запускалась специально для отработки перехвата, камеры в ней не было.

Первым полноценным запуском, после которого «Корона» стала приносить плоды, был Discoverer-14. С 1960 по 1976 год спутники Corona несли орбитальную службу (с 1971 года под новым названием). Спутниковые снимки применялись для долгосрочного обстоятельного анализа — с их помощью, например, США пришли к выводу, что СССР имеет намного меньше межконтинентальных баллистических ракет, чем считалось. Для экспресс-аналитики фотоспутники не годились. Снимки с самолета-разведчика были доступны через несколько часов после посадки, а кассету нужно было спустить с орбиты, подобрать, передать в Eastman Kodak на проявку, и лишь после этого аналитики разведки получали фотографии. Вероятность, что кассета будет утрачена при посадке, составляла 30–50%. В первых миссиях пленку часто засвечивало статическое электричество и космические лучи. Там, где требовались моментальные сведения, например в ходе Карибского кризиса 1962 года, советские войска и боевую технику на Кубе изучали все те же U-2 (один из них был сбит над Кубой советской «Двиной»).

Фотоаппарат в гагаринском кресле

Спутниковая программа СССР стартовала 26 июня 1954 года, когда министр оборонной промышленности СССР Дмитрий Устинов утвердил доклад Сергея Королева «Об искусственном спутнике Земли». Этому предшествовала жаркая дискуссия ученых, где ключевым стало вмешательство создателя Физтеха и будущего нобелиата Петра Капицы:

Возможно, согласие на такой дорогостоящий проект было дано потому, что сведения об утверждении проекта WS-117L могли все же попасть к советской разведке — но об этом нам ничего не известно. В атомной программе работало много гражданских европейских беженцев левых убеждений, и СССР смог найти там тайных агентов. А программа фоторазведки была укомплектована бывшими офицерами ВВС США, не имевшими симпатий к Советам.

В СССР аналог «Короны», многоразовый спутник «Зенит», был создан в ОКБ-1 Сергея Королева

Фотография: Wikipedia

Однако, несмотря на некоторое отставание, первый спутник вывели на орбиту 4 октября 1957 года все же советские, а не американские конструкторы. Спутник-1 был только радиопередатчиком с минимальной телеметрией (его код ПС-1 означал «простейший спутник, модель 1»), но он успешно продемонстрировал наличие у СССР и межконтинентальных баллистических ракет, и в целом намного более высокого технологического потенциала, чем полагали страны НАТО. «Спутниковый шок» заставил общество и элиту США значительно увеличить ассигнования на науку, университеты и образование.

Много лет спустя стала известна и другая сторона этого запуска: ПС-1 был срочно изготовлен и запущен после того, как стало понятно, что запланированный секретным постановлением Совета Министров СССР «Объект Д» (многофункциональная лаборатория весом до 1500 кг с 200–300 кг аппаратуры) не будет осуществлен в запланированные сроки. Доставить этот груз на орбиту было реально, но СССР не располагал аппаратурой необходимого качества — включая фотокамеру, способную производить снимки земной поверхности. Спутниковая разведка стала переходить из области ракетостроения в область приборостроения, инженерного совершенства и, в конечном счете, инноваций в электронике.

В СССР аналог «Короны», многоразовый спутник «Зенит», был создан в ОКБ-1 Сергея Королева немного иначе: на базе капсулы корабля «Восток». Пространство, которое занимал Юрий Гагарин, отвели под аппаратуру. «Фарш» «Зенита» был несколько разнообразнее, чем у Keyhole, он нес аппаратуру радиоразведки «Куст» и камеру «Фтор» (на первых «Зенитах» была телекамера, и ее тоже сняли). «Фтор» по характеристикам несколько превосходил Keyhole, его ресурс составлял 1500 кадров на три стереообъектива и один монообъектив. Капсула садилась целиком, вместе со всей аппаратурой. Советская программа спутниковой разведки началась в 1962 году, и с этого момента разведывательные возможности СССР и США почти сравнялись.