Любовь к клетке

Он одновременно мечтатель, рационалист и временами весьма азартный человек. Артур Исаев, основатель Института стволовых клеток человек (ИСКЧ), говорит, что в нем постоянно борются эти ипостаси. Мечтателя уносит в какие-то космические дали, в будущее, рационалист пытается вернуть его на землю, азартный человек говорит: «А давай рискнем?» «Когда я только принял решение заняться разработками прорывных лекарств, я был увлечен стволовыми клетками и перспективами, которые они сулили, — рассказывает Артур. — Даже тогда я понимал, что многие прогнозы выглядят хотя и фантастическими, но вполне реализуемыми. Именно это притягивало, как магнитом». Удивительно, что эта тяга к почти фантастическим технологиям проявлялась после десятка лет работы в прагматичном бизнесе.

«С детства я был увлечен медициной, но, в тогдашнем моем представлении, медик был и ученым, и спасателем, — говорит Артур. — Позже выяснилось, что, как правило, он вовсе не ученый, врач лечит людей и не занимается наукой, не создает новых препаратов. Впрочем, я уже начал учиться в медицинском. А закончив, сразу же ушел из этой области. Окончил Плехановскую академию и занялся бизнесом, менеджментом, финансами, инвестициями. Я приобрел большой опыт. А в начале двухтысячных понял, что где-то здесь, на стыке трех областей — инвестирования, менеджмента и медицины, и находится заветная зона реализации моей мечты — создания прорывных лекарств». Все это время Исаев не переставал интересоваться достижениями науки о жизни и сквозь призму предпринимательского зрения представлял эти достижения переработанными в продукт для лечения болезней.

Банк пуповинной крови

Особенно его волновала тема клеточных технологий. О них говорили как о возможном грандиозном прорыве в медицине, но когда-нибудь в далеком будущем. Мечтатель постоянно лелеял эту тему, прагматик рассуждал, что из этого далекого будущего можно притянуть в настоящее. И они пришли к консенсусу: Артур остановился на создании банка пуповинной крови — теме, которая тесно связана со стволовыми клетками. Можно собирать стволовые клетки и хранить их до тех пор, пока не «посыплются» отработанные учеными и практиками приложения к ним и можно будет лечить тяжкие болезни и выращивать органы. Такие банки пуповинной крови уже появились в США и Европе. Исаев съездил в США и Сингапур и еще больше вдохновился. Рынок развивался и рос на глазах. Однако строительство банка с нуля потребовало бы огромных инвестиций — до нескольких миллионов долларов, которых на тот момент у Артура не было. И тут повезло: ему удалось договориться с банком криоконсервированных материалов РОНЦ им. Н. Н. Блохина, где хранились образцы костного мозга, используемого при трансплантации. Удалось не только избежать трат (хотя в любом случае они неминуемы — рано или поздно избежать их не удается), но и получить возможность набираться бесценного опыта у специалистов, работавших в криобанке. В долгих поисках сотрудников Исаев заполучил тогда первого своего единомышленника — Александра Приходько, который возглавил Гемабанк, открывшийся в 2003 году. Первые клиенты были на вес золота. Нужно было видеть молодых пап, приезжавших из роддомов со специальными пакетами с пуповинной кровью. Не очень убежденные в необходимости такой услуги, они все же свято верили, что покупают своеобразную страховку для своих детей. Исаев надеялся, что все пойдет гладко и через год-другой можно будет выйти на хороший объем, начать зарабатывать приличные деньги и наконец заняться «высоким искусством» — разработками.

Не вышло. Два года прошли на пределе выживания. Не способствовала успеху и массовая истерия в прессе по поводу стволовых клеток: любой связанный с ними бизнес обвиняли как минимум в обмане и шарлатанстве. В подробности никто не вникал, а ведь наряду с бизнесменами «от науки», предлагавшими тотальное омоложение с помощью инъекций стволовых клеток, работали добросовестные инноваторы. Так что обычные люди о стволовых клетках почти ничего не знали.

Определение хромосомных аномалий требует не только техники высокого класса, но и специалистов

Фотография: Дмитрий Лыков

Ситуация улучшилось лишь после первого успешного опыта трансплантации хранимых в банке гемопоэтических клеток (стволовые клетки, дающие начало некоторым клеткам крови) мальчику, больному нейробластомой. Врачи прогнозировали, что жить ему осталось совсем немного. Операция и химиотерапия не помогли. Оставалась надежда на новую технологию — пересадку стволовых клеток. Но родительские клетки были не совсем совместимы. Врачи говорили: вам надо родить ребеночка и взять клетки из пуповинной крови. Родителям даже спешить не пришлось, женщина в суматохе не обратила внимания, что уже два месяца как беременна. Родился мальчик. И выделенные из пуповинной крови гемопоэтические клетки были сохранены в Гемабанке, размножены и введены старшему брату, после чего он стал оживать. Это случилось в 2005 году. Все были рады, но лишь два года спустя Артур смог назвать это своей победой: онкология страшна, никто не мог гарантировать, что через полгода или год мальчику не станет хуже.

С того времени было проведено немало трансплантаций, когда удавалось спасти больных детей от таких наследственных заболеваний, как анемия Фанкони, синдром Швахмана—Даймонда, лейкоза, ДЦП. Сегодня в Гемабанке, имеющем более 150 представительств, хранится более 26 тысяч образцов гемопоэтических клеток.

Путь к исследованиям

Исаев очень стремился к тому, чтобы Гемабанк наконец начал получать весомый доход, а когда в 2008 году это произошло, он почувствовал себя немного разочарованным, даже опустошенным. И с таким настроением пошел к человеку, к мнению которого всегда прислушивался, — к Демури Мхеидзе, руководителю криобанка Онкоцентра. Тот философски заметил: «Главное, Артур, не цель. Главное — дорога». Исаев вернулся к амбициозным планам — путь должен быть непроторенным, а достижения в области технологических прорывов — значимые и знаковые. «Сотни тысяч людей могут стать бизнесменами, открыв ларек или заправку или даже высокотехнологичный сервис, и там огромная конкуренция, — говорит Исаев. — А если ты в какой-то степени нагло ставишь для себя высокие планки, обретаешь определенные технологические компетенции и экспертизу, то ты входишь в зону, куда конкурентам пробиться трудно». Такой зоной вполне могли стать новые биотехнологии.

Исаев не уставал ездить на конференции по любимой теме, где однажды встретился с молодыми учеными, которые на энтузиазме делали сайт о клеточных технологиях. Он договорился с ними и в 2005 году начал выпускать журнал «Клеточные технологии и тканевая инженерия», который в 2007 году стал ваковским. Редактором журнала и впоследствии директором по науке Института стволовых клеток человека стал Роман Деев. По словам Артура Исаева, журнал оказался важным средством для коммуникаций и экспертизы в новой научной и пока еще не очень практической области. Пора было браться за разработки. Один из первых опытов — попытка лечить клетками из пуповинной крови туберкулез — принесли неплохие результаты, но уверенности, что технология сработает на человеке, не было. Или силенок еще было мало. Были и опыты работы с мезенхимальными клетками из пупочного канатика, но тогда это высокозатратное направления развивать не стали, остановились на том, что эти клетки, из которых можно выращивать клетки костей, хрящей, сухожилий, а возможно, печени и мозга, пока будут хранить в Гемабанке. Возможно, к этим исследованиям еще вернутся, сегодня подобными работами занимаются некоторые лаборатории мира.

Удачей стало знакомство с кандидатом биологических наук Вадимом Зориным, который со своей женой Аллой, кандидатом медицинских наук, разработал технологию применения фибробластов (предшественников клеток кожи) для регенерации кожи. Партнерство сложилось не сразу. «Вадим боялся, что мы его надурим, — смеется Артур, — ему приходилось обжигаться. Я же искал партнерства не только с ним, но и с другими учеными с похожими разработками». В конце концов с Зориным договорились. ИСКЧ удалось получить регистрационное разрешение на коммерческое применение технологии, а Исаев, набивший в свое время руку на маркетинге и стратегическом развитии компаний, придумал концепцию — создать узнаваемый бренд, передать услугу медицинским центрам. Компания же выступала бы как банк клеток — партнер этих центров. Так появилась SPRS-терапия, уже вполне известная, особенно среди озабоченных своим внешним видом красоток. Процедура недешевая, в среднем от 250 тысяч рублей. Но если рассмотреть ее подробнее, то такая цена хотя бы частично становится понятной: у пациента берут крохотный кусочек кожи, из которого с помощью сертифицированных методик выделяют фибробласты — клетки кожи, вырабатывающие коллаген, эластин, гиалуроновую кислоту, в специальных средах культивируют эти фибробласты (или наращивают), в процессе роста отбирают и стимулируют самые активные клетки, а затем, доведя до нужного количества, с помощью инъекций вводят в требующие коррекции зоны кожи.

В лаборатории делают генетический анализ перед родами и ЭКО

Фотография: Дмитрий Лыков

Эту технологию можно использовать не только для омоложения. Артур видит куда больший рынок в использовании фибробластов для лечения таких серьезных заболеваний кожи, как буллезный эпидермолиз, ихтиоз, склеродермия.

Одновременно с проектом по фибробластам ИСКЧ начал сотрудничать с известным специалистом по клеточным технологиям профессором Сергеем Киселевым, у которого уже был прототип гентерапевтического препарата. Он представлял собой кольцевой фрагмент ДНК со вставленным в него определенным геном, кодирующим синтез фактора роста сосудов. Обсудив и отрегулировав все юридические формальности, ИСКЧ дооснастил лабораторию для Киселева и запустил проект в работу. Это было решение азартного человека — такие исследования в мире велись пока в основном в пробирках. Дошли до клинических исследований, которые показали, что у многих пациентов с диагнозом «хроническая ишемия нижних конечностей», состояние существенно улучшилось: препарат способствовал росту новых сосудов. В 2012 году препарат «Неоваскулген» был зарегистрирован и вышел на рынок. Он стал третьим в мире одобренным генным препаратом.

«Это сейчас легко говорится: сделали и зарегистрировали, — рассказывает Исаев. — Я боялся, что чиновники упадут в обморок, услышав про гентерапевтический препарат. Одновременно мы готовили почву, привозили на конференции создателей двух других препаратов, один из которых, “Глибера”, был зарегистрирован в Европе. Чтобы уже все понимали, что мы не шаманим, что эта технология имеет право на жизнь».

Разочарование первого в классе

Все исследовательские проекты требовали дополнительных средств. Исаев принял еще одно бизнес-решение — выход на IPO. Аналитики язвили: да вы не разместитесь, кому вы нужны? К тому же шел 2009 год — сразу после мирового кризиса. «И я, честно говоря, переживал, потому что видел возможность размещения, но опасался, что неуверенность может возникнуть у коллег. Риск был, что мы за три рубля не разместимся, — вспоминает Артур. — Но я уже говорил, что расчетлив и азартен одновременно. Опасаюсь, но иду, потому что вижу, куда идти, и руководствуюсь лозунгом Amat victoria curam — “Победа любит заботу”. И мы вышли на биржу довольно удачно». Компании удалось привлечь 142,5 млн рублей, которые пошли на экспансию Гемабанка в регионы и на исследования. Это было первое размещение биотеха на бирже в России. Немаловажно, что компания ИСКЧ стала прозрачной не только для себя, но и для общества. Когда «Неоваскулген» зарегистрировали, радости не было предела. А потом снова пришло разочарование. Препарат хорошо воспринимали те врачи, которые участвовали в клинических исследованиях и видели результаты.

«А я-то размечтался, готовился к большому рынку, мол, мы сейчас выйдем с революционным препаратом и всех осчастливим, — рассказывает Исаев. Но мы столкнулись с тем, что нельзя даже самую красивую концепцию просто взять и внедрить в неподготовленный рынок. Она должна быть принята сообществом, инкорпорирована в те практики, к которым привычны врачи, пациенты, продавцы. Очевидно, что это проблема первых в классе препаратов. Гораздо легче идти за кем-то. А устраивать революцию и объяснять всем, какие блага она несет, — это очень дорого и долго». ИСКЧ сначала обратился к хирургам: мол, в некоторых случаях есть возможность не резать, а лечить. Но многие привыкли резать. Чтобы изменить стандарты лечения, нужны время и существенные усилия. «Я пока не знаю точного ответа, — сетует Артур. — Мы третий раз меняем тактику. Набиваем шишки, потому что такого опыта у нас еще не было». Исаев столкнулся с тем, что, в общем-то, знают венчурные инвесторы: первый в классе препарат бессмысленно выводить на локальный рынок. «Да, сейчас-то мне ясно, что разработку можно делать дома, — говорит он, — но основной клинический девелопмент надо проводить в той экономике, которая даст твоим инвестициям привлекательность, и ты сможешь привлечь не один миллион рублей, а сто миллионов долларов, потому что выходишь на большой рынок. Если же ты сначала что-то сделаешь для локального рынка, а потом соберешься на этот большой, все придется делать заново и опять тратить куда больше. Это важный вывод, немного печальный в нашем случае, но его надо учитывать».

Сейчас «Неоваскулген» продается, но пока не в тех объемах, которые планировались. Несколько лет было потрачено практически впустую, потому что команда, с которой заключили договор на продвижение, продавала еще пару десятков препаратов — какие-то за три рубля, какие-то за сто, за тысячу и дорогой «Неоваскулген» за несколько десятков тысяч. При этом остальные препараты были всем хорошо знакомы, а этот — новый, и продавцам было непросто. Сейчас компания снизила цены, включила препарат в список ЖНВЛП, наконец, в конце 2016 года сформировала свою команду по продвижению. Исаев упрямый, он идет дальше: заключил договор с американской компанией, с которой будет привлекать финансирование и гранты в США. Сейчас американский партнер готовится к получению разрешения на начало клинических испытаний препарата-кандидата, подобного «Неоваскулгену». Придется снова проходить все этапы. К тому же на усовершенствованной молекуле. Во-первых, она лучше себя показывает, во-вторых, дает возможность иметь иное ценообразование для американского рынка.

Проект ИСКЧ Genetico по лабораторному оснащению не имеет аналогов в России

Фотография: Дмитрий Лыков

Наряду с «Неоваскулгеном» ИСКЧ запустил еще несколько исследовательских проектов. В частности, была куплена немецкая компания Symbiotec со своей разработкой на основе рекомбинантного гистона Н1 (ядерного белка, участвующего в упаковке ДНК в хромосомах) для лечения острых форм рака крови. Затем последовала сложная комбинация — партнерство с петербургской биотехнологической компанией «Фармсинтез», еще с несколькими партнерами, в том числе с небольшими компаниями из Германии и Великобритании и с «Роснано», в результате чего в 2011 году была создана компания «СинБио». Компания решила сосредоточиться на трех технологических платформах, на которых будут разрабатываться препараты трех классов, в частности для лечения рака, болезни Альцгеймера, сахарного диабета, почечной недостаточности. Портфель формировался так, чтобы он был востребован глобальным рынком.

Однако сейчас Артур признает, что переоценил свои силы и возможности, считая возможным вплотную заниматься таким количеством проектов. Если сначала он зажегся, хотел во всем участвовать, то через полтора года практически передал все бразды управления проектами «СинБио» главе «Фармсинтеза» Дмитрию Генкину. «Они развиваются, Генкин отличный стратег и хорошо разбирается в биотехнологиях».

А Исаев сосредоточился на других своих проектах. Примерно в это же время, в 2010–2011 годах, он запустил еще один проект — по профилактике наследственных заболеваний. В 2011 году под брендом Genetico был открыт Центр генетики и репродуктивной медицины. Артур оптимистически считал, что через два-три года все пойдет как по маслу. «Через два года я понял, что масла маловато, нужно еще пахать и пахать, да и вложенных денег маловато. Привлекли РВК, позже — ФРП. И сейчас у нас такой лабораторный комплекс, аналогов которому в России нет и по оснащенности, и по комплексу услуг». Центр делает высокоточный неинвазивный пренатальный скрининг на наличие хромосомных патологий у будущего ребенка, а также преимплантационный скрининг для диагностики эмбрионов в экстракорпоральном оплодотворении. Кроме того, неонатальный скрининг для новорожденных и скрининг причин бесплодия. В рамках центра Genetico был также запущен Репробанк — банк репродуктивных клеток и тканей, предоставляющий услуги донорства сперматозоидов и яйцеклеток, а также их персонального хранения в целях биострахования. В 2016 году центр увеличил свои доходы более чем в два раза.

Исаев понимает, что сервисы, хоть и высокотехнологичные, развиваются быстрее, чем разработки. К тому же они — источник инвестиций и подушка безопасности. Но сервисы могут делать и другие, а собственные технологии, клеточные или генные препараты — это куда более высокий уровень. И уже очевидно, что их нужно делать только с учетом вывода на глобальный рынок. Сейчас для ИСКЧ это новый «Неоваскулген» и еще один перспективный проект, связанный с ген-активированными матриксами. «Речь идет о матриксах на основе биодеградируемых носителей, которые должны активироваться разными генами — для роста сосудов или роста костной ткани. В общем, это должен быть ряд продуктов для тканевой инженерии, - рассказывает Исаев. — Для этого мы поддержали создание стартапа, руководит которым молодой ученый Илья Бозо. Мы софинансируем проект, который также получил грант от Фонда Бортника». Концепция же проекта — создание платформы матриксов. Сначала костного, затем — для сердечных клапанов и других органов, требующих восполнения или формирования тканей. Начиная с клинических исследований работа будет вестись на международном уровне.

Исаев с азартом мечтает генерировать новые проекты в генной терапии. Укрепляет команду научных сотрудников, чтобы иметь лучшую экспертизу в этой области, специалистов в области девелопмента, формирующих концепции проектов. «Я хочу создавать стартапы в этой области, работая как фонд или акселератор. Я снова вижу возможность поставить высокую планку, потому что верю: почти за пятнадцать лет проб и ошибок, успехов и опыта мы имеем серьезные основания и возможности для создания прорывных продуктов для генной терапии и других направлений для успешного внедрения. Мы провели реструктуризацию ИСКЧ, работаем последние годы как венчурные инвесторы и управляем нашими активами как фонд. Уже очевидно, что следующий этап нашего развития — биотехнологический венчурный фонд».