За новыми химическими технологиями — сюда!

Отечественную высшую школу реформируют все постсоветское время. Институты переименовывали в университеты и академии, затем их укрупняли, переводили на двухуровневую болонскую систему — список преобразований можно продолжать долго. Для широкой публики цели этой деятельности или не формулировались вовсе, или звучали туманно: например, улучшение позиций наших вузов в мировых рейтингах. Насколько эти самые рейтинги объективны и как улучшение позиций в них скажется на нашей высшей школе — эти проблемы отодвигались на периферию общественного внимания.

Между тем залог гармоничного развития высшего образования — это успешная реализация всех трех миссий университета (образование, наука, взаимодействие с обществом). С точки зрения страны третья миссия — это прежде всего условие того, что она не просто имеет хорошие вузы, а вузы, необходимые для ее успешного развития.

Без ответа на вопрос, какие именно вузы нужны России, в чем и как должна проявляться эта малоисследованная третья миссия, любая реформа высшей школы становится бессмысленной.

Ответ надо искать у профессионалов — тех, кто каждодневно погружен в жизнь отечественных университетов, то есть прежде всего у ректоров. Именно с ними RAEX и «Стимул» провели серию углубленных интервью по самым важным проблемам развития российских вузов.

Предлагаем вашему вниманию очередное — пятнадцатое — интервью, которое мы взяли у ректора РХТУ имени Д. И. Менделеева Александра Мажуги.

 

Предыдущие интервью цикла:

Михаил Стриханов (МИФИ)

Сергей Иванченко (ТОГУ)

Дмитрий Ендовицкий (ВГУ)

Григорий Заславский (ГИТИС)

Анатолий Торкунов (МГИМО)

Виктор Кокшаров (УрФУ)

Андрей Рудской (СПбПУ)

Владимир Мау (РАНХиГС)

Михаил Эскиндаров (Финансовый университет)

Николай Кудрявцев (МФТИ) 

Ярослав Кузьминов (ВШЭ), первая и вторая часть

Михаил Погосян (МАИ) 

Вадим Волков (Европейский университет в Санкт-Петербурге)

Инна Шевченко (ЮФУ)

 

Александр Мажуга руководит вузом-юбиляром более трех лет. Он полюбил химию еще ребенком, когда его мама Наталия Александровна, биохимик по специальности, брала его в химлабораторию во время каникул, а в домашней библиотеке преобладали книги по химии. Окончив химический факультет МГУ имени М. В. Ломоносова, он занялся исследованием веществ, которые пишутся в три строчки. Бифункциональные аурофильные органические лиганды стали предметом его докторской диссертации. Возглавив в июне 2017 года РХТУ им. Д. И. Менделеева Александр Мажуга продолжает заведовать лабораторией тканеспецифических лигандов химического факультета своей альма-матер. В интервью «Стимулу» он рассказал, как вуз наладил калибровку образовательных программ с помощью ежегодного опроса работодателей, зачем направлять преподавателей на повышение квалификации на реальном производстве, как вуз способствует развитию естественно-научного образования в школах, участвует вместе с промышленными партнерами в создании новых отраслей.

 

— Александр Георгиевич, каким Российский химико-технологический университет пришел к вековому юбилею?

— В университете девять тысяч студентов, почти 800 из них — иностранцы, ребята из стран СНГ, Мьянмы, Ирака, Индии, Китая, США, стран Европы и Африки. В РХТУ работает более двух тысяч сотрудников, из них 760 преподавателей на двух площадках в Москве — на исторической, у станции метро «Менделеевская», которая и названа в честь университета, и в Северном Тушино, где находится современный учебно-лабораторный комплекс. Есть два филиала: в городе Новомосковске Тульской области, где сконцентрировано много химических предприятий, а в прошлом году мы открыли международный филиал в Узбекистане, в Ташкенте, и в этом году там состоялся первый набор абитуриентов — 200 человек.

К 2024 году на площадке в Тушино мы планируем открыть Долину Менделеева. Это проект, который реализуется в рамках создания инновационных научно-технологических центров. Наша долина — третья после Долины МГУ и Долины «Сириуса». Долина Менделеева — логичное продолжение нашей инфраструктуры. Здесь под одной крышей будет объединено научное сообщество и индустрия. В прошлом году председатель правительства РФ подписал постановление «О создании инновационного научно-технологического центра “Долина Менделеева”», сейчас стадия проектирования, в 2022 году планируем начать стройку и в 2024-м, надеемся, состоится открытие.

В РХТУ имени Менделеева самый большой набор химиков-технологов в нашей стране по направлениям, связанным с радиохимией и высокоэнергетическими соединениями (пороха, твердое ракетное топливо, взрывчатые вещества), мы готовим 64 процента кадров для страны. С каждым годом растет число стратегических партнеров. Среди них госкорпорация «Росатом», ПАО «Сибур Холдинг», АО «Фармасинтез», ООО ОХК «Щекиноазот», АО «МХК “Еврохим”» и другие.

— Какие события в истории вуза стали поворотными, реперными?

— Развитие шло волнообразно. Очень мощный толчок Менделеевскому университету придало участие в советском Атомном проекте — в этом году как раз отмечается 75-летие атомной промышленности, университет в создании атомного щита страны сыграл большую роль. О чем-то уже можно говорить, о чем-то еще нет. Что касается технологии выделения урана, циркония, гафния — это заслуга Менделеевского университета. Технология производства тяжелой воды тоже была создана здесь. В послевоенные годы в структуре вуза был открыт новый инженерный физико-химический факультет, там готовили специалистов для атомной промышленности. На Базе-10 в Челябинской области, сейчас известной как комбинат «Маяк», вырабатывался первый отечественный плутоний. Первыми сотрудниками Базы-10 стали выпускники Менделеевского университета. Сейчас мы развиваем радиохимию, радиоэкологию, создаем радиофармпрепараты. ГК «Росатом» — наш стратегический партнер.

Химическая отрасль в СССР развивалась очень активно. Уже тогда мы были среди ведущих экспортеров химической продукции. Много технологий было разработано РХТУ — это технологии производства неорганических кислот, технологии производства мономеров и полимеров и много других технологий, отвечающих вызовам того времени.

— В 1980-е годы название вуза гремело в стране в связи с блестящими выступлениями команды МХТИ в телеигре КВН. Не планируете возродить этот проект?

— Да, это были звезды. Например, капитан команды КВН, выпускник факультета промышленной экологии, телеведущий, сценарист, бард Михаил Марфин. Он поддерживает связь с университетом, приходит к нам на мероприятия. Дал предварительное согласие тренировать нашу новую команду КВН, очень активную и амбициозную. Был момент, когда команды КВН в вузе не было, но он позади.

— Хотите вернуть команду вуза в высшую лигу?

— Конечно! Очень надеюсь, что Михаил Марфин нам поможет.

1986 год, КВН, в конкурсе капитанов участвуют Михаил Марфин МХТИ и Светослав Пелишенко ОГУ

— А как другие? Насколько тесны связи вуза с сообществом выпускников?

— Мы создаем ассоциацию выпускников. У нас есть база выпускников, и мы формируем внутри вуза такую структуру, которая развернула бы взаимодействие с выпускниками на системной основе, потому что понимаем, что роль выпускника в жизни университета очень важна.

— Ощущаете ли вы разрыв между школой и университетом? Как этот разрыв — если он есть — минимизировать?

— Интерес школьников к естественно-научным дисциплинам растет, химию в школе начинают изучать с восьмого класса, и это, к сожалению, только один урок в неделю, а программа выделяет мало времени для проведения лабораторных работ. Химия — наука экспериментальная, и без работы с веществом, без работы в лаборатории ее очень трудно понять и полюбить. Наш университет активно участвует в школьном образовании.

На нашей московской площадке мы реализуем проекты департамента образования и науки Москвы — Университетские субботы. Наши профессора читают лекции и проводят мастер-классы по химии и химической технологии. Другой формат — инженерные классы: у нас есть ряд школ-партнеров, где мы курируем обучение химии. Наш большой проект в этом направлении — детский технопарк «Менделеев-центр». Это специально созданная инфраструктура внутри университета, которая помогает школьникам познавать азы химии. В составе технопарка четыре лаборатории: «Менделеев. Технологии», «Менделеев. Материалы», «Наноматериалы и Фотоника», «Химия. Старт» (здесь самые маленькие ребята могут провести свои первые химические эксперименты), а также научный лекторий и интерактивная зона.

Сейчас детский технопарк работает в дистанционном режиме. Лабораторные работы сложно провести дистанционно, и мы разработали виртуальные практикумы, но это не в полной мере может заменить живое общение и непосредственную работу с веществом.

В 11 регионах нашей страны совместно с ГК «Росатом», ПАО «Сибур Холдинг» и АО «Фармасинтез» мы запустили проект «Менделеевские классы». Профильные классы открываются в небольших городках, там, где находятся химические производства.

Первый Менделеевский класс мы открыли в Камбарке, в Республике Удмуртия. Затем к проекту присоединились Кировская, Саратовская, Курганская и Омская области, Приморский край, Хабаровский край, Иркутская и Тюменская области, Чеченская Республика и Ямало-ненецкий АО.

Чтобы выпускники Менделеевских классов имели возможность и дальше глубоко изучать химию, университет активно сотрудничает с вузами-партнерами в регионах. Химические технологии преподают в 96 вузах страны, но хорошая материально-техническая база есть не у всех. Поэтому с вузами-партнерами в регионах мы начинаем реализовывать сетевые образовательные программы. Все модули, связанные с химической технологией, проходят у нас. Такую программу мы запустили уже с двумя университетами — с Тюменским государственным университетом и с Дальневосточным федеральным университетом. В будущем везде, где есть Менделеевские классы, мы такую программу сделаем.

По окончании учебы ребята смогут пойти на предприятия-партнеры и остаться в регионе, что очень важно. За что часто критикуют московские вузы? Ребята приезжают сюда, учатся в Москве и остаются в Москве, а поднимать промышленность в регионы не едут. А сетевые образовательные программы дают хорошее качество образования, но при этом способствуют тому, чтобы выпускник остался в регионе.

— Получается система непрерывного образования с трудоустройством.

— Именно так. Есть еще один очень важный момент: одно рабочее место на химическом заводе дает восемь рабочих мест в смежных отраслях, химия — это одна из сквозных отраслей, которая снабжает другие. Поэтому, когда мы развиваем химию в регионе, это сразу затрагивает ряд смежных отраслей.

— А какова ваша собственная история? Как случилось, что вы полюбили химию?

— Все очень просто. У меня мама биохимик. В советское время была такая практика: детей брали на работу во время каникул. И я с детства бывал в химической лаборатории, наблюдал. Дома было много книг по химии, у меня под рукой была в основном не художественная литература, а научная.

— Если говорить о классификации университетов, как вы считаете, существуют ли сегодня, например, классические и отраслевые вузы в чистом виде или все чаще мы видим гибриды в разных пропорциях?

— Задача классических университетов — научить студентов учиться и дальше по жизни получать знания. Цель отраслевого университета — подготовить специалиста под конкретную отрасль. Но в нашем случае отрасль настолько динамично развивается, что если мы сегодня начинаем учить бакалавров, а закончат они в 2025 году, то мы на этот горизонт понимаем, что нужно делать, а что будет в отрасли через двадцать лет, сейчас сказать сложно. Важны три типа компетенций и навыков: Hardskills — в нашем случае это базовые инженерные компетенции, понимание о химико-технологическом процессе, оборудовании, а также проектировании и создании новых технологий и производств; Digitalskills: CAD, CAM, все, что связано с моделированием новых материалов, и Softskills — умение анализировать информацию, прогнозировать, представить информацию, строить коммуникацию, работать в команде. Мы этому уделяем очень большое внимание. Причем это запрос работодателя. У одного из наших давних партнеров — компании «Сибур» — на первое место выходят именно эти компетенции: к базовому инженерному образованию добавляются навыки Softskills, которые позволяют дальше развиваться.

У нас также развиваются направления, похожие на работу корпоративных университетов. По заказу крупных корпораций — «Росатома», «Сибур Холдинга» и «Фармасинтеза» — мы создаем бакалаврские и магистерские программы конкретно под них, чтобы не было ситуации, когда пришел выпускник на завод, а ему говорят: «Забудь все, чему тебя учили в вузе, мы тебя будем заново учить».

— Как еще вы взаимодействуете с работодателями?

— Общие базовые химико-технологические программы подготовки мы верифицируем бизнесом. Для этого проводим опрос работодателей. Вот сейчас заканчиваем очередную итерацию — опросили 700 химических компаний, чтобы узнать, какие компетенции им необходимы. Основываясь на этом, мы формируем образовательную программу. Это не просто, если учесть, что у нас сейчас шесть бакалаврских программ только по химтехнологиям, а в магистратуре 60 профилей. И каждую программу надо каждый год актуализировать, оптимизировать, преподавателей надо мотивировать на то, чтобы они учились.

— Преподавателей-практиков привлекаете?

— Не говоря о корпоративных программах, где обязательно участвуют представители бизнеса и корпораций, на кафедры привлекаем преподавателей, которые параллельно работают в индустрии. Плюс ко всему сами преподаватели посещают производственные предприятия, потому что химическое производство развивается так быстро, что преподавателям тоже необходимо актуализировать свои знания, нужно видеть работу производства вживую: какое оборудование, какие процессы, какие специалисты нужны. Недавно делегация РХТУ посетила производственные цеха одного из заводов АО «МХК “ЕвроХим”» — крупнейшего производителя минеральных удобрений. Будем продолжать эту практику.

И, само собой, у нас нет формального отношения к практике студентов. Никаких обзорных экскурсий, каждый студент должен поработать на предприятии во время практики.

— Насколько удается индивидуализировать образовательные траектории?

— Это направление активно развиваем. В этом году запустили обучение студентов начиная с первого курса, по индивидуальным образовательным траекториям для нефтегазополимерного факультета. Когда студенты приходят в университет, они еще не знают, какой раздел химической технологии им более близок и привлекателен — технология неорганических веществ, основной органический синтез, биотехнология и так далее. На нефтегазополимерном факультете есть направления, связанные с красителями, основным органическим синтезом, синтезом полимеров, переработкой полимеров. Индивидуальная образовательная траектория позволяет студенту осознанно сделать выбор. Наставники подсказывают. Причем можно выбирать курсы с любых факультетов.

Появилась также возможность изучать дисциплины на стыке. Например, на стыке химии полимеров и медицинской химии — создание биомедицинских изделий, на стыке химической технологии и IT — создание цифровых двойников. Сейчас все наиболее актуальное междисциплинарно, все это находится на стыке различных дисциплин.

Но у студента с индивидуальной траекторией обучения должна быть сильная мотивация, он должен обладать высоким уровнем самоорганизации, уметь правильно планировать свое время, иначе ожидаемый эффект не будет достигнут.

— Как на образовательный процесс повлияла пандемия? Довольно трудно представить себе дистант, если речь идет об обучении химиков.

— Как только началась пандемия и мы перешли на дистанционку, наши преподаватели начали читать курсы по общим химико-технологическим дисциплинам открыто, на всю страну, бесплатно. Было расписание, любой мог подключиться. Во время трансляции подключалось более 300 человек, но в просмотрах потом были тысячи. Конечно, работа онлайн — это вынужденная мера, но мы многому научились за это время. Такого количества онлайн- курсов, наверное, не было бы никогда, если бы мы не оказались в столь сложных условиях.

С переходом на дистанционку появился новый формат — консультации. У преподавателей есть часы, когда к ним можно записаться и поговорить на определенные темы. Вот вам еще один элемент индивидуализированного подхода.

Мы сделали виртуальный практикум по общей и неорганической химии, по аналитической химии. Но все же это лишь хорошее дополнение к живому практикуму. Пока уровень техники не достиг возможности передавать тактильные ощущения, которые вы испытываете в лаборатории. Но все наши студенты получат возможность дополнительно пройти практикумы очно в весеннем семестре.

— К слову о пандемии, антиковидные разработки у вас есть?

— Да. Вместе с коллегами из Института нефтехимического синтеза РАН мы разрабатываем сменный мембранный модуль для аппаратов ЭКМО, предназначенных для насыщения крови больных кислородом. Сами устройства сейчас производят Бразилия, Италия и Япония. Наша полимерная мембрана будет селективно пропускать кислород и не пропускать углекислый газ. Это проект в области импортозамещения, наша инициативная разработка. Пандемия COVID-19 показала, что важно иметь собственные технологии по производству жизненно важных материалов.

Вместе с «Уралхимом» мы занимаемся разработкой технологии получения четвертичных-аммонийных солей. Это действующее вещество для большинства дезинфицирующих средств, а они сейчас нужны в больших количествах. У нас также завершена разработка технологии производства АФС фавипиравира. Вместе с Минпромторгом начинаем прорабатывать вопрос создания технологии производства химических компонентов вакцин.

Видите, мы, с одной стороны, готовим кадры, а с другой стороны, разрабатываем технологии, и это нельзя делать по отдельности. В нашей стране сложилась несколько нестандартная конфигурация: у предприятий и химических бизнес-корпораций часто нет своих R&D-центров. Отраслевые институты, которые в советское время занимались переносом результатов исследований на производство, исчезли. Из примерно 40 отраслевых НИИ осталось что-то около пяти, и сейчас их функцию подхватили отраслевые университеты, наш университет в том числе. Университеты стали центрами, которые объединяют государство и бизнес. Мы активно сотрудничаем с Министерством промышленности и торговли, с профильным химическим департаментом, являясь для него экспертной площадкой, и формируем видение и развитие химтехнологии в России.

С исчезновением отраслевых НИИ бизнес ударился в поиск технологий за границей — в Европе, в Китае. Но это мало того, что плохо с точки зрения национальной безопасности, так еще и пандемия показала, насколько нестабильно такая связка работает: если что-то случилось, сломался какой-то агрегат, вы ждете, когда к вам приедет представитель разработчика технологии, которая у вас стоит, а границы закрыты, и сколько вам придется ждать — неизвестно.

— Как сегодня вы видите миссию вуза?

— Наша миссия — это развитие человеческого капитала, генерация и трансфер научных знаний и технологий на основе кооперации с индустрией для осуществления прорыва и обеспечения технологического превосходства Российской Федерации.

Есть две задачи сегодняшнего дня. Прежде всего это цифровизация. Мы активно заняты цифровизацией химпрома в части создания цифровых двойников предприятий, анализа больших данных, обработки данных, получаемых с предприятия для оптимизации химико-технологических процессов. Другое направление — химическая технология особо чистых веществ, то, на чем строится вся микроэлектроника. Сейчас у государства сформировался ясный запрос на создание отечественно микроэлектронной промышленности, и у нас есть ответ. Хочу заметить, что и кадры в этой области мы тоже готовим.

Если смотреть шире, то университет в ближайшие десять лет должен укрепиться и стать центром превосходства в России в области химических технологий, чтобы на любом предприятии, которое работает в этой сфере, понимали, что если им нужна новая технология, новая разработка, то им надо обращаться в Российских химико-технологический университет имени Менделеева.